Ты полюбишь вновь - Дарья Белова

нормальный мужчина. Я обдолбанный наркоман. И мой наркотик — ты. Не могу я без тебя…

Плач. Дикий, от которого мурашки по всему телу, он безумный. И истерический смех.

— У тебя такая печаль во взгляде. Ты сломалась, Полина. Я так хотел это видеть. Боже, я так этого желал, — Саша закинул руки назад за голову и закрыл глаза. — Чтобы ты страдала, как и я, чтобы сгорала.

— Доволен?

— Нет, Полинка. Моя самая сильная боль не от твоего предательства. Она — видеть тебя такой.

Глава 19

— Полин, давай выходить, — тихо сказал Саша, поглаживая ее скулу.

Саша давно заметил несвойственную ей худобу, впалые щеки, заостренные плечи. А еще цвет ее глаз теперь не был таким ярким. Заметил, но не придал значения. А сейчас он смотрит на нее и видит, как она ночами обнимала подушку и просто выла в нее от бессилия. Как слезы душили ее, как любой вдох давался с трудом после надрывного плача. Она притворялась, во всем притворялась, когда шла на работу, ездила по делам, встречалась с друзьями. Ее реальная жизнь была притворством, иллюзией. Она построила себе домик, чтобы никто не узнал, какой ад творился внутри нее, как страдала ее душа. Даже тогда на вечере, он видел, что она изменилась. Видел пустоту ее взгляда. Но… не придал этому значения. Зачем думать о ее душе, когда его — такое же выжженное поле после битвы.

— Мы где? — хрипло спросила она Сашу.

На некоторое время она заснула. Закрыла глаза, в которых стояли еще слезы, и заснула. Ей первый раз за все время снилась теплая Италия и та квартирка. Ранней весной. Она гуляла вдоль моря и вдыхала его соленый аромат. Было прекрасно и спокойно.

— В больнице, Полин. Надо, чтобы тебя осмотрели.

Полина не ответила ему. Как кукла, вышла из машины. Куда ее направят, туда она и пойдет.

В частной клинике сейчас было достаточно людей, можно спутать ее с обычной районной больницей. Или это уже особенность столицы.

Пара звонков и их приняли без очереди, получая в спину обвинения и ругательства. Контингент здесь ничем не отличается от бюджетной больницы.

Врач делал какие-то манипуляции, чтобы проверить реакцию, светил маленьким фонариком в глаза. Полина была не здесь. За всем она наблюдала со стороны. Все разговоры за пределами ее мирка, в который она уютно убежала и устроилась. Фильм. Она смотрит кино о себе. Вот сейчас врач что-то ее спрашивает, она невнятно отвечает, что-то говорит и практически его не слушает. Термины, он сыплет каким-то непонятными ей и никому ненужными словами. Зачем они ей сейчас нужны? Она просто хочет улечься в теплую постель у себя в домике и заснуть, чтобы опять приснилась Италия, их Италия. А еще Саша.

На брови три маленьких пластыря. Кровь остановлена, только рана еще саднит. Губа болит, но это терпимо. Теперь вся физическая боль терпима. Кровь из носа перестала идти. Так легче и уже можно дышать. Мелкими вдохами и такими же маленькими выдохами. Они нужны, чтобы жить дальше. Дыхание — это жизнь.

— Пойдем, Полина, — Саша взял ее под руку и вывел из кабинет. Очередь стала еще больше. Но ей до этого нет никакого дела. Просто фон, массовка. Даже если ей в след будут кидать оскорбления, она просто их не услышит.

Они сели обратно в машину. Там вкусно пахнет. Как раньше. Его парфюмом, кожей и чем-то терпким. Сашей? Уютно и хорошо. Сейчас ей хорошо.

— Посмотри на меня, пожалуйста, Полин, — ласково просит Саша.

Подчиняется, его кукла подчиняется. Она плавно поворачивает голову в его сторону и смотрит пустыми глазами.

— Черт, да что с тобой такое… — он нежно гладит ее лицо, убирает выбившуюся прядь волос. А потом прижимает к себе, заключает в объятия.

Он рядом. Теперь Саша рядом. В ее домике. С ним тоже тепло и уютно. Может, стоит заснуть вместе с ним и очутиться в Италии? Весной там чудесно цветут сады, наверно. Хочется пройтись вдвоем и смотреть на эту красоту. Кто сказал, что прекрасно только море? Нет, совсем нет. Море это зло, море — это боль, море — это смерть.

Его глаза совсем близко, они зеленые как и прежде. Если внимательно присмотреться, можно увидеть серые прожилки на радужке. Но издалека они ярко-зеленые. Это всегда поражало Полину. Как такое возможно?

— Полина, мне нужно, чтобы ты меня услышала…

— Я слушаю, Саш, я слушаю…

— Мы сейчас едем к тебе. Потом заказываем еду и вместе ужинаем. Хорошо?

— Да.

— Ты поняла, что сказал тебе врач?

— Я его не слушала….

— Полина…Завтра в офис не едешь, остаешься дома и отдыхаешь. Тебе надо отдохнуть. А еще… Поспать, надо выспаться.

— Останешься со мной? — с надеждой спросила Полина.

— Да, Полина. Останусь, конечно.

Он плавно выехал с парковки и направился в сторону ее дома. Дорогу знал. Никогда не забывал. И сколько раз в течение года Саша хотел выкрутить руль в другую сторону и просто поехать к ней, постоять у ее окон. Зачем? Тогда он не знал ответа на этот вопрос. Просто тянуло.

Все это время Саша не выпускает ее руки. Он рядом. Полина теперь чувствует его тепло, настоящее, не просто тепло тела. Чувствует его заботу. Чувствует его.

Саша забрал у нее ключи от квартиры и открыл дверь, пропуская ее первую внутрь. Полина стоит посреди темного коридора, не включив свет. Одиноко и пусто. Так было всегда, когда возвращалась домой. Заходила в квартиру, в коридор. Так же стояла какое-то время.

Сейчас все по-другому, сзади нее стоит Саша, она слышит его. Это не сон. Это реальность. Полина вышла из своего иллюзорного домика. Она обернулась к нему лицом. Первый раз за вечер, осознанно взглянув на него. Это правда Саша. Стоит напротив, даже слегка улыбается, а глаза горят огнем, который всегда ее согревал.

— Саша!

Полина подошла к нему и обняла. Сильно, как умела, и вдохнула его запах полной грудью. Родной запах своего мужчины. Она больше не его любовница, она его женщина. Всегда ею была, просто оступилась. А он вернулся. К ней вернулся. По-другому быть просто не могло.

— Раздевайся, — уже чуть оживленным голосом просит Полина.

— Думал, это моя фраза, — улыбка, его улыбка. Для нее.

— Сегодня мне можно.

Никто так и не сдвинулся с места, так и стояли в коридоре и смотрели друг на друга. Далекие и родные? Любимые и чужие?

— А я знала. В глубине своей гадкой души я знала, что ты ко мне придешь.

— Почему?

— Может потому что мы стоим