Держи меня крепче - Татьяна Полякова

– В воскресенье была моя смена. Я к ней зашла часов водиннадцать, она спала. У нас свободный режим, в общем, нет никакого режима,после процедур делай что хочешь. Весь день она с постели не вставала, выгляделакакой-то измученной. Я ей еще сказала: «Иди погуляй», а она к стенеотвернулась. Я решила: допекли ее вопросами об этом побеге, вот она ни с кемговорить и не хочет. А в понедельник, когда отец Вику забирал, она сияла отсчастья.

– Он что, не сказал ей о смерти матери?

– Наверное, не стал спешить.

– А сам как выглядел?

– Ну, чувствовалось, что переживает, и вообще… Мысначала решили, что Фельцман торопится от девчонки избавиться из-за этогопобега, вот и вызвал отца. Он ведь всем твердит, что сбежать отсюда невозможнои что-то пронести сюда тоже, – подмигнула Мария Игнатьевна. – И натевам. Короче, девчонка ему здорово подгадила… Уже потом мы узнали о несчастье.

Мы вернулись к машине и простились.

– Ты довольна? – спросил Тимур, направляясь вгород.

– Более или менее.

– Надеюсь, это не помешает нам провести выходнойспокойно?

Теперь я была почти уверена, что события субботнего вечераразвивались по следующему сценарию: Вика сбежала из клиники, приехала домой инаговорила матери гадостей. Затем позвонила отцу, тот велел ей возвращаться, иона отправилась в клинику. После чего ему позвонила Людмила, но поддержки унего не нашла, с горя выпила коньяк и полезла в бассейн, я все-таки надеялась,что с вполне безобидной целью. Однако купание закончилось трагедией.

Ясно, что у матери с дочерью был конфликт, но считатьдевочку наркоманкой нет оснований, так что Деду придется довольствоваться тем,что мы имеем, каких бы планов в отношении Корзухина он ни строил.

Но уже в понедельник стало ясно: идти к Деду мне не с чем,потому что таксиста, что подвозил пассажира к дому Корзухина, наконец нашли, ипассажиром этим Вика быть не могла. По словам водителя, недалеко от вокзала кнему в машину села женщина лет тридцати, ничего конкретного о ее внешности онсообщить не смог, кажется, она была одета в куртку, на голове вязаная шапка.Всю дорогу она молчала и смотрела в окно, он высадил ее возле дома Корзухинапримерно в восемь часов вечера. Сколько времени женщина провела в доме, неясно, и что в это время делала Вика? Зная, что Дед терпеть не может, когда ямямлю и толком не могу объяснить что к чему, я поостереглась идти с докладом идаже постаралась не попадаться ему на глаза, решив для начала прояснить, ктотакая эта гостья. Первыми на ум пришли преподаватели языкового клуба,принадлежащего Корзухиной, и я бросилась их разыскивать. Однако беседы с ниминичего не дали, никто из них в субботу с Корзухиной не встречался и даже ей незвонил, более того, дамы не подходили под описание, данное таксистом, хотякакое уж там описание. Преподаватели оказались зрелыми женщинами, самой молодойбыло сорок три года.

То, что пассажирка села в такси недалеко от вокзала, вовсене значило, что она приехала издалека, но такую мысль я не отвергала, и вголову сразу же пришла старшая дочь Корзухина. Ее я и вознамерилась навестить,просто для того, чтобы с чистой совестью отрапортовать Деду: мол, сделала все,что могла. Я предупредила Тимура о том, что опять задержусь, не сказав, чтоуезжаю из города, потом позвонила Ритке.

– Если Дед вдруг обо мне вспомнит, скажи, что я всоседнем областном центре.

– Что тебе там понадобилось? – удивилась она.

– Хочу поговорить с дочерью Корзухина.

– Я думала, она все еще здесь.

– Уехала сразу после похорон. Постарайся внушить емумысль, что я самоотверженно выполняю порученное задание, и только это мешаетмне торчать в родной богадельне до поздней ночи.

– И чего интересного ты успела узнать? – проявилалюбопытство Ритка.

– Не поверишь: ничего. Хоть ты тресни.

– Быть этого не может.

– Сама удивляюсь. В конце концов, все когда-тослучается в первый раз.

Я поспешила покинуть город, пока не произошло что-нибудь,способное повлиять на мои планы. Если честно, я уже осатанела от этой истории.С одной стороны, я все больше убеждалась, что занимаюсь ерундой, с другой,крепло чувство, что за этим несчастным случаем что-то есть. И так как это«что-то» в руки не давалось, я злилась на себя, на Деда и даже на Корзухина,хотя на него все-таки в последнюю очередь.

Соседний областной центр находился в двухстах километрах отнашего города, и эти двести километров я преодолела в рекордные сроки, чтомогло влететь мне в кругленькую сумму, ведь я нахально нарушала скоростнойрежим, но большая часть пути проходила все-таки по нашей области, и гаишники,сунув нос в мое удостоверение, спешили от меня отделаться. На чужой территориия вела себя скромнее, но режим все равно нарушала, рассталась с некоторойсуммой, зато уже в 17.50 подъезжала к дому, где жила старшая дочь Корзухина.

Дом был новый, в приличном районе и выглядел во всех смыслахдостойно. Я набрала число 34 на домофоне и взмолилась, чтобы Инна Корзухинаоказалась дома. Предупреждать ее по телефону о своем приезде я не стала,опасаясь, что она сразу сообщит о звонке отцу, но и сидеть во дворе, дожидаясьее возвращения, мне, конечно, не улыбалось. Небеса были ко мне благосклонны, яуслышала женский голос:

– Кто? – Спросили очень резко, как будто гостиздесь были редкостью и их, в принципе, не жаловали.

– Извините, я по поводу вашей мачехи. Надо поговорить.

Возникла пауза, в продолжение которой я переминалась с ногина ногу, ожидая, что за этим последует, затем послышался щелчок, и я вошла вподъезд.

Когда дверь квартиры открылась, я увидела девушку в длиннойбесформенной рубахе, заляпанной краской, с темными, стриженными под мальчикаволосами, с колючим взглядом серых глаз. Девушка была бы очень хороша, если быне хмурое, даже угрюмое выражение лица. Она посмотрела с удивлением и спросила:

– Вы из милиции?

Я обошлась кивком, достала заранее приготовленноеудостоверение и протянула ей. Надо сказать, удостоверение было не чистой липой:приди девушке охота проверить и позвонить в отделение, там, услышав моюфамилию, ей бы туманно подтвердили, что Ольга Сергеевна Рязанцева им известна.И не соврали бы, и правду не сказали. Хотя мой внешний вид Инну слегкаозадачил, она была далека от того, чтобы подвергать мои слова сомнению.

– Проходите.