Пропавших без вести – не награждать! - Геннадий Сорокин

Зингер, за спиной Кабо, предложил жестами оставить их вдвоем. Рогожин утвердительно кивнул. Кандидатка никак не отреагировала на уход офицеров. Ей было безразлично, кому рассказывать свою биографию: одному человеку или представительной комиссии.

К концу ознакомительной беседы Рогожин пришел к выводу, что по своим морально-деловым качествам Кабо подходит для рейда на вражескую территорию.

«А почему бы нет? – сам себя убеждал полковник. – Обязанностей у нее не будет никаких. Физически она с дальним пешим переходом справится. С мужиками, как видно, ладить умеет. В походе конечно же возникнут сложности бытового характера, но это мелочи. Главное, ее никто не будет воспринимать как женщину, перед которой так и тянет повыделываться, покрутить хвостом. Я бы лично ни за что не стал. Даже пьяный бы на нее не позарился».

– Что стало с вашими братьями? – листая личное дело Кабо, спросил Рогожин.

– Попали под раскулачивание в 1931 году и были сосланы в Сибирь. Я официально отреклась от них.

– А мать?

– Моя мать – подкулачница, враг колхозного строя.

«Знаем мы таких “врагов”, – про себя усмехнулся полковник. – Во времена Большой коллективизации на любого голодранца можно было навешать ярлык “подкулачника” и выслать за тридевять земель».

– Товарищ Кабо, от имени Главного политуправления РККА я поручаю вам исключительно важное боевое задание. Вы в качестве замполита разведгруппы будете направлены в тыл врага. Все подробности и суть задания узнаете у командира группы.

В воскресенье Сидорович поднял по тревоге две неучаствовавшие в учениях роты 97-го полка. Как и предвидел Лоскутов, в этих подразделениях к проверке подготовиться успели: оружие было вычищено, содержимое вещмешков приведено в идеальный порядок. После строевого смотра Сидорович вывел роты за город и приказал оборудовать полевой лагерь. К вечеру в лагере были установлены жилые палатки, баня, столовая, кухня, временный арсенал. Для охраны лагеря из каждой роты было оставлено по одному взводу. Остальные подразделения вернулись в казармы.

Определяясь с местом высадки отряда Лоскутова, генерал Морозов запросил все карты побережья Норвегии, какие только были в распоряжении Северного морского пароходства, ВМФ и Генштаба. Полученные документы удручали. Нужного участка побережья на них не было.

Так сложилось, что своя морская картографическая служба в Советском Союзе была развита слабо, и гражданский флот СССР был вынужден пользоваться морскими картами Британского Адмиралтейства. На английских картах можно было найти любой участок побережья в Европе, но покупать такие карты приходилось за валюту. Естественно, в довоенную пору никому в голову не пришло приобрести карты побережья от Тронхейма до Буде: торговых портов на этом участке не было, а морские десанты в Норвегии не планировались.

Конечно, по официальным каналам можно было запросить соответствующие карты в Британском Адмиралтействе, но из соображений секретности делать это было категорически нельзя.

Морозов в который раз подошел к огромной карте Скандинавского полуострова. Карта была достаточно подробная, но сухопутная, без указания глубин у побережья и направления течений.

«У сухогруза, с которого будет высаживаться Лоскутов, осадка примерно 5 метров. На какое расстояние к берегу он сможет подойти? Сколько придется на шлюпках добираться с корабля до берега? Если метров 100–150, то ерунда, быстро выгрузятся. А если больше? Как подойти поближе к берегу и не посадить корабль на мель? Вот история будет, если сухогруз во фьорде днище пропорет! Корабль – черт бы с ним, допустимая потеря. А вот экипаж, его-то куда девать? Сколько человек в экипаже?»

Морозов сверился с данными. 35 человек!

«Обалдеть, чем они там все занимаются? Надо будет сократить команду до минимума».

Генерал на миг представил, как у вражеского побережья терпит аварию советское торговое судно. Экипаж высаживается на берег. Куда их девать? Оставить на месте крушения – значит заранее обречь операцию на провал. С собой их Лоскутов никак взять не сможет. Сколько проблем, и только потому, что нет нужной морской карты!

Вечером нарочный из разведуправления Генштаба доставил Морозову большой опечатанный сургучом пакет. Вскрыв его, генерал расцвел. Вот они, самые настоящие адмиралтейские карты, изданные Королевским гидрографическим департаментом! И как вовремя!

Морозов разложил карты по столу. Детализация побережья была превосходная. На картах было все: глубины, течения, приливы, характеристики якорных стоянок и навигационные знаки. Множество обозначений на картах были непонятны для сухопутного генерала, но ему это и ни к чему. Капитан сухогруза разберется.

Отложив карты в сторону, Морозов прочитал сопроводительную записку. Так и есть, после выполнения десантирования карты предписывалось уничтожить.

«Понятненько, откуда дровишки! Сперли, значит, братья-разведчики у союзничков карты. Так им и надо! Не будут рот разевать».

Колесников в 106-м отряде сформировал для проведения мнимой операции десантную группу в составе трех взводов с подразделением обеспечения.

В понедельник он объявил десантникам секретный приказ на проведение разведывательно-диверсионной операции в районе немецкого аэродрома у поселка Альта.

– Утром 26-го числа вы на двух десантных кораблях выдвинетесь в район десантирования. На подготовку к операции даю вам сутки. Обращаю ваше внимание на жесточайшее соблюдение режима секретности.

К вечеру весь Мурманск знал, когда и куда посылают 106-й отряд. Возлюбленные бойцов плакали, жены офицеров тайком ставили свечки в единственной церкви.

Первая встреча Кабо и Лоскутова состоялась в присутствии полковника Рогожина и его свиты. Представляя командиру отряда его заместителя по политической части, Николай Сергеевич был краток: в двух словах он обрисовал жизненный путь Кабо, ее опыт в военно-политической работе, участие в боевых действиях.

– Партия и руководство Северного флота надеются, что вы быстро найдете общий язык. На притирку у вас времени нет.

К удовлетворению Рогожина, Лоскутов отнесся к кандидатуре Кабо спокойно. Он никак не высказал своего удивления ни ее внешним видом, ни самим фактом включения в группу женщины.

– Расскажите мне, товарищ Кабо, каким вы видите роль политработника в разведывательно-диверсионной группе? – спросил Лоскутов.

– Очень хороший вопрос, – похвалил полковник. – Я бы с удовольствием послушал ответ товарища Кабо, но у меня нет времени с вами заниматься. Дела, дела! Голову поднять некогда от этих дел. Васьков, проводи товарищей на выход.

Как только Лоскутов и Кабо покинули кабинет, Зингер, внимательно наблюдавший за их знакомством, спросил Рогожина: