Стреляю на счет "три" - Альберт Байкалов

Убежище, даже до разрушения, не впечатляло. Не было экрана из бревен, который защищал бы находящихся в блиндаже людей от осколков разорвавшейся в проходе гранаты, отсутствовали запасной выход, кухня и склад. Пищу готовили на установленной по центру самодельной печке, работавшей на газе, над которой из кусков ржавой жести было сделано нечто похожее на вытяжку.

Прямоугольная, крытая сверху бревнами яма была поделена на две половины закрепленной под потолком маскировочной сеткой. В одной комнате, образованной этой перегородкой, стоял стол и две длинные скамейки, во второй находилось некое подобие нар. Рядом с источавшим запах человеческих испражнений ведром, в закутке, отгороженном кусками обшивки вертолета, сидел Вадим. Он не мог даже вытянуть ноги: лежал, свернувшись калачиком, на куске грязной прорезиненной ткани, либо сидел, обхватив колени руками. Бока сильно болели. Грунт был каменистым и холодным. Одежда не спасала. Его не переставал бить озноб.

Неожиданно Вадим почувствовал, что в блиндаже заговорили о нем. Кто-то подошел, убрал палку, которой подпирали дверцу:

– Эй, мышка-норушка, выходи! – осипшим голосом позвал один из боевиков.

Раздался дружный хохот.

Вадим на четвереньках выбрался из своей будки.

– Встать! – заорал на него Мовлади.

Вадим поднялся. Он старался не смотреть бандитам в глаза. Это провоцировало у них агрессию. А побои ему были ни к чему. Нужно было беречь силы. Он верил в свое скорое освобождение и не верил в смерть. Такого просто не может быть. Сколько Вадим ни пытался, он не мог представить себя мертвым.

– Здравия желаю, лейтенант! – издевательски проговорил Казим.

Несмотря на слабое освещение, болезненный вид чеченца бросался в глаза. Кисть левой руки была забинтована. Он выглядел неестественно возбужденным. Так бывает от приема наркотиков либо после пережитого стресса. Возможно, Казим все еще находился под впечатлением того дельца, которое, судя по всему, недавно провернул.

– Почему не отвечаешь? – склонил голову набок Мовлади.

– Здравствуйте, – выдавил Вадим, поморщившись от боли в распухшей челюсти.

– Ты не рад? – Казим сделал вид, будто огорчился.

– Чему? – спросил Вадим.

– Моему возвращению.

– Рад. – Вадим передернул плечами.

– Хочешь назад? – Казим, по-видимому, забыл про раненую руку и хотел сунуть ее под ремень, но вовремя спохватился и зацепил большим пальцем за пуговицу на груди.

– Конечно, хочу, – Вадим вздохнул. – Что, отпустить собираетесь?

– Знаешь, – задумчиво проговорил Казим, – на твоем месте я бы остался с нами.

– Это почему? – удивленно протянул Вадим.

– Твои командиры знают, что ты убил майора, жена которого тебе понравилась, – пояснил за Казима Мовлади. – Они уверены, что ты из-за этого ушел к нам.

– Но почему? – не веря своим ушам, пролепетал Вадим.

– Мы показали на весь мир кадры, где ты разговариваешь с Авдеевым, – стал разъяснять Мовлади. – У тебя в руках автомат. Никто не знает, что в этот момент он был не заряжен.

– Еще ты позировал перед камерой, – напомнил Сайхан. – Вместе со мной. Все очень правдиво.

Пол вздрогнул и поплыл. В горле вмиг пересохло. Вадим едва удержался, чтобы не броситься на это стадо нелюдей и не вцепиться в глотку Мовлади. Так вот почему они не били его! Как он сразу не догадался, зачем на него повесили рюкзак и всучили автомат! Он вспомнил, как Сайхан клал ему на плечо руку в тот момент, когда второй боевик снимал. Перед глазами встала картина его разговора с Авдеевым. Он увидел со стороны, как майор боднул его головой, потом он вышел из кадра, и прозвучал роковой выстрел… Что могут подумать те, кто увидел это?

– Но это еще не все. – Казим медленно подошел ближе. – Как только заживет твое лицо, мы продолжим снимать кино. Ты будешь нашим символом. Люди станут содрогаться от действий отряда, в котором воюет русский офицер.

– Этому никто не поверит, – попытался возразить Вадим. – Таких провокаций было много, и все они очень быстро лопались.

– Не скажи, – возразил Казим. – Такая точно впервые. Все совпадает. Любил жену майора. Он мешал. Взял, договорился с боевиками, они твою проблему решили. Только потом обманули и стали шантажировать. Ты слабый оказался. Жизнь сытая перед этим была, ведь отец генерал. В тюрьму побоялся идти. Вот и убежал в горы. Все. – Он развел руками.

Какое-то время Вадим лихорадочно искал ответ. Но неожиданно понял, что разговор с бандитами ни к чему хорошему не приведет. Однако у этой ситуации был свой плюс. Теперь, уверенные в том, что он побоится возвращаться назад, они наверняка ослабят охрану.

Мовлади что-то спросил Казима на чеченском.

Тот махнул рукой.

– Лезь обратно, – приказал Мовлади.

Вадим подчинился и вернулся в свою каморку. Кто-то подошел и запер дверцу.

Он прислонился спиной к стене и задумался. Сначала мысли путались. Приступы безысходности и стыда, невыносимое ощущение позора, на который он обрек себя и отца, сменялись апатией. Что с батей?! Как он сейчас смотрит в глаза подчиненным, если, конечно, его в срочном порядке не отправили на пенсию? А мать? Нет, они не поверят, что я подонок. Хотя… Перед глазами встала последняя встреча с Леной, которая сменилась картиной агонизирующего Авдеева. Он обхватил голову руками.

«Может, вскрыть вены?» – неожиданно подумал он и приник к щели.

Бандиты расселись за столом и о чем-то переговаривались. Послышался стук «зариков». Кто-то играл в нарды.

Вадим снова прислонился к стене и запрокинул голову назад. Хотелось завыть от бессилия. Он вдруг подумал, что в бригаде теперь наверняка склоняются к версии, представленной боевиками. Вспомнили, что он из «генеральских сынков». Несмотря на то, что Вадим никогда не афишировал свои родственные связи, сейчас наверняка поползет шепоток, что генеральский сынок слишком многое себе позволял. Нет, просто бежать он уже не имеет права. Даже если суд его оправдает, наверняка пойдут разного рода слухи, что отмазал папочка. На карьере можно поставить крест. И Лена, конечно, от него отвернется. Ведь, по сути, боевики использовали их любовь в своих целях. И все закончилось трагедией для нескольких человек сразу.

Чем больше Вадим размышлял, тем больше склонялся к мысли, что прежде чем вернуться, он должен разделаться с бандой или, на худой конец, с ее главарями. Когда Вадим окончательно утвердился в этом решении, то вдруг понял, что с большой долей вероятности все это закончится его гибелью.

– Ну и пусть, – неожиданно для себя прошептал он и закрыл глаза.

* * *

Антон отложил на край стола листочки с компьютерным текстом и выжидающе посмотрел на следователя. Майор юстиции Сморчков уже полчаса спорил по телефону о целесообразности какой-то экспертизы. Убийство майора Авдеева, сержанта Грымова, а также похищение Пахомова сегодня объединили в одно дело, которое он принял к производству. Это был невысокого роста, с большими залысинами мужчина, под занавес своей службы попавший на Северный Кавказ.