Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - Алма Х. Бонд

Но с Джо Ди Маджио была совсем другая история. Мы безумно, страстно полюбили друг друга. Я стала для Джо любовью всей его жизни. Несмотря на все произошедшее позже, я думаю, можно сказать, что он стал любовью моей жизни тоже. Мертвый ребенок ожил снова!

20 апреля 1959 г

Мэрилин продолжила свое повествование о Джо Ди Маджио:

— Среди спортивных обозревателей бейсбола Джо имел репутацию любителя женщин. Они говорили, что «Джо — весьма энергичный нападающий и в этой лиге тоже». Я могу поручиться за достоверность этого утверждения. Как я рассказывала моим друзьям, «он приносит огромную биту в спальню». У него самое прекрасное мужественное тело, какое мне когда-либо доводилось видеть, напоминавшее статую Давида Микеланджело. Я была в восторге от физической красоты Джо и иногда хотела просто любоваться им, вместо того чтобы заниматься любовью. Он оказался чутким, внимательным человеком и хорошим любовником, который стремился не только получить удовольствие, но и доставить его мне. Он мог забить в спальне не меньше мячей, чем на спортивном поле. Если бы это было все, чего я хотела от брака, поверьте мне, я бы все еще была миссис Джо Ди Маджио. Я все еще люблю его. Он молодец.

Но я должна сказать, что хотя он был лучшим любовником, который был у меня когда-либо, он не был хорош в постели на все сто процентов, во всяком случае, не более, чем на бейсбольном поле, и был не так хорош, как он думал. Однажды, когда он похвалялся размерами своего сексуального оборудования, я дала ему зеркало и рулетку. Как выяснилось, доктор, Джо такой же, как вы, — сказала она, оборачиваясь, чтобы увидеть, достигла ли ее стрела цели, — у него тоже нет чувства юмора. Ему не показалось это забавным.

В первые месяцы нашего брака я действительно ценила Джо. В нем я нашла некоторую опору, и меня восхищали его энергичность, сила и постоянство. Когда он стоял рядом со мной, я не боялась ничего. Однажды я написала ему записку и приколола булавкой к его подушке:

«Дорогой Джо,

Если я смогу сделать тебя счастливым, я достигну успеха в самом сложном и наиболее важном деле в мире — сделать кого-то счастливым! Твое счастье означает мое счастье.

Люблю, Мэрилин».

Как я вам уже говорила, я отказалась сниматься а фильме «Девушка в розовых колготках», который было намечено снимать в конце 1953 года. Ни как модель, ни как актриса я не работала. Поэтому Джо предложил:

— Поскольку у тебя серьезные проблемы с «Фокс» и ты не занята, почему бы нам просто не пожениться? Я должен ехать в Японию по делам, связанным с бейсболом, и эта поездка может стать великолепным свадебным путешествием.

Вот так мы поженились. Из таких маленьких капель образуются огромные моря!

14 января 1954 года мы совершили небольшую, частную гражданскую церемонию бракосочетания. Лучший друг Джо, Рино Барсоччини, организовал для проведения свадьбы городскую мэрию Сан-Франциско и был шафером Джо. Я осталась без подружек невесты, потому что у меня не было подруг, которые нравились бы мне настолько, чтобы пригласить их на свадьбу. Из посторонних, помимо судьи, присутствовали бывший менеджер команды «Сан-Франциско Силз», в которой играли Ди Маджио и Барсоччини, Лефти О’Тул и его жена.

Возможно, друзей на церемонии было немного, но недостатка в папарацци не было. Более ста фотографов, репортеров и поклонников толпились около кабинета судьи. Я говорила, что мы хотели провести частную церемонию? Я случайно упомянула тем утром Гарри Брэнду, руководителю отдела рекламы студии «Двадцатый век Фокс», что мы с Джо решили пожениться в Сан-Франциско. Может быть, поэтому они оказались там?

Когда мы отвечали на вопросы, один из репортеров спросил:

— Сколько детей вы хотите?

— Я хотела бы шестерых, — ответила я.

— По крайней мере одного, — поправил Джо.

Это было первое из бесчисленного множества разногласий, которые, как оказалось, существуют между нами.

— Я собираюсь продолжать мою карьеру, — добавила я. — Но я надеюсь также быть хорошей хозяйкой и готовить для своего мужа. И я это делала — два раза!

Ходят неприятные слухи вокруг происшествия сразу после церемонии, как будто я прошептала журналисту:

— Это мой последний мужчина!

Я хочу, чтобы вы записали, доктор, что эта история абсолютно не соответствует действительности. У меня были и другие мужчины после этого.

21 апреля 1959 г

Одно из величайших событий в моей жизни произошло во время нашего медового месяца в Японии, хотя оно не имело никакого отношения к Джо. В Токио мы собирались тайно выскользнуть из самолета через багажный люк. Огромная толпа кричала:

— Мон-чан! Мон-чан! — что означает «милая девушка» на японском языке. Они продолжали кричать до тех пор, пока я не вышла на балкон, чтобы поблагодарить их за внимание. Моя голова кружилась от всех этих криков в мою честь. Я чувствовала себя как какой-то диктатор, которого приветствует его армия, на кадрах военной кинохроники.

Журналисты засыпали меня вопросами, такими как:

— Вы носите белье?

Как всегда дипломатично — ха! — я отвечала:

— Я покупаю кимоно.

Газеты вышли с заявлением: «Японцы вряд ли откажутся от их белья из-за визита знаменитой, вертящей задницей актрисы. Слишком холодно».

У меня есть для вас еще одна хорошая история, связанная с Японией. Я летела к самолету в одном из этих новых вертолетов, сделанных из прозрачного пластика. Когда я забиралась в мое кресло, похожее на ковш, я подумала, что, может быть, на этот раз мне следовало надеть белье!

Даже я не смогла сдержать смех.

— Джо казался очень недовольным, — продолжала она. — Я думаю, его огорчало то, что я привлекала гораздо больше внимания, чем он. Очень жаль, Джо! Я была бы рада, если твое белье интересовало бы их не меньше моего.

Потом произошло событие, которое я никогда не забуду, даже если случайно доживу до ста лет, чего я, кстати, не собираюсь делать. Я отправилась в Корею поддержать боевой дух наших солдат — без Джо.

За несколько недель до нашей свадьбы у меня состоялся разговор с одним морским пехотинцем, который только что вернулся из Кореи и специально пришел ко мне для того, чтобы сообщить, как много значат мои фотографии для ребят, служащих там. Меня это очень тронуло.

В импровизированной палатке в Корее, на морозе, в вихре снежинок, я переоделась в фиолетовый костюм с глубоким декольте, и, подумать только, застенчивая маленькая Норма Джин превратилась в Мэрилин Монро для встречи с Первым подразделением морских пехотинцев, которое насчитывало тринадцать тысяч человек. Толпа ревела не меньше десяти минут, когда я сказала:

— Вы, парни, всегда свистите девушкам, одетым в обтягивающие свитера. Ну, снимите с них кофточки, и что?

Они оглушительно аплодировали, когда я пела «Бриллианты — лучшие друзья девушек», «Сделай это еще раз» и «Пока-пока, малыш».