Потому что люблю - Линдсей Армстронг

– Что ты имеешь в виду?

– Помнишь последнюю ночь нашего медового месяца? Я понял тогда, что ты снова хочешь улизнуть от меня. Только на этот раз тебя отнимала у меня не работа, а дети. Я чувствовал себя выброшенным из тесного семейного круга, покинутым и забытым. Для тебя тогда самым важным в жизни были дети, а все остальное могло быть лишь следствием того, что, лежа в постели, ты хочешь сделать ее максимально комфортной для себя.

Клэр судорожно сглотнула, но потом все-таки не выдержала и разрыдалась.

– Любимая, не надо, – он обнял ее. – Я никогда, – слышишь? – никогда не переставал любить тебя. Для меня это тоже как океан, плещущийся под твоими окнами в Леннокс-Хеде.

– Я уходила от тебя, потому что не была уверена в тебе, – всхлипывая, прошептала она. – Мне казалось, у нас такие разные интересы.

– Знаю. Это все моя вина, – он поцеловал ее в мокрые от слез глаза. – Клэр, Клэр! Ты возродила мою веру в жизнь, ты моя радость, мой покой, мой друг. Я все равно хотел рассказать тебе о своих чувствах сегодня вечером, чтобы тебе не пришлось рожать, не зная этого. Мне уже было все равно, отвечаешь ты на мои чувства или нет. Главное, чтобы ты знала – ты любима. Это всегда помогает в трудных ситуациях. – Он состроил гримасу. – Однако у наших детей было на то свое мнение. Я уж не говорю о пожаре и продырявленных яхтах! Чего только не случилось за последние несколько дней.

– Лаклан, я люблю тебя, и для меня это значит очень много. Если бы ты только знал, как часто я хотела тебе это сказать.

Вскоре им разрешили взглянуть на малышей. Главным образом потому, что те проснулись и громко кричали. Специально нанятая сиделка принесла два свертка. Лаклану достался розовый, а Клэр – голубой.

Стоило отцу взять на руки дочь, она мгновенно успокоилась.

– Эй, только попробуй перещеголять меня в отношениях с детьми! – смеясь, заметила Клэр. – О, смотри! Мой тоже замолчал. Здорово!

Они сели рядом, сравнивая своих детей.

– Они так похожи, – сказал Лаклан. – Как же мы будем различать их?

Клэр пригляделась повнимательнее.

– У девочки, похоже, волосы немного светлее. К тому же это ведь разнояйцевые близнецы. Они не могут быть очень похожими друг на друга. Иначе они были бы одного пола.

– Снимаю перед тобой шляпу, миссис Хьюитт! Я просто потрясен твоими познаниями! Наверстываешь упущенное?

– Еще как! Между прочим, они очень похожи на тебя.

– Ничего подобного, они просто твои копии.

Оба рассмеялись.

– Да, а что с именами?

– Я думала, мы уже договорились назвать этого молодого человека Томом. Разве не так?

Клэр поцеловала сына в крохотный лобик.

– А как тебе Томас-Пол, а? Пол – так звали моего отца.

– Замечательно! Это должно понравиться Шону. Это имя у него в самом начале его списка. А как звали твою маму?

– Анна.

– Чудесно. Пусть будет Анна-Джейн.

– Отлично. Итак, Анна-Джейн, это твой папа. Ты могла хотя бы открыть глаза!

Но Анна-Джейн зевнула и засопела.

– Тебе тоже пора в постель, миссис Хьюитт. У тебя был великий день сегодня. Теперь надо отдохнуть.

– Я принесу их вам завтра рано утром, – добавила сиделка.

Детей унесли.

– Ты будешь спать? – спросил Лаклан, когда они остались одни.

– Конечно, но мне бы хотелось прижаться к тебе.

Он улыбнулся, но, вместо того чтобы раздеться и лечь рядом, взял стул и поудобнее устроился рядом с кроватью.

– Помнишь «Орфей»? – спросил он, нежно гладя ее по голове.

– Да… Это было чудесно.

– Ты была само чудо. Словно распустившийся цветок, золотистое существо с глазами цвета моря и волосами цвета ночи. И такая нежная, даже когда задумывалась о том, во что же ты все-таки ввязалась.

– Ты имеешь в виду твои рубашки?

– Не только рубашки, но и то, каким негодяем я мог оказаться.

– Об этом я никогда не думала.

– Но в нашу первую ночь ты была весьма озабочена. Думаешь, я не заметил?

Она сонно пошевелилась.

– Ммм… не знаю.

– Спи. Но все-таки я был прав, хотя сам сомневался в этом. Ты оказалась прирожденной матерью!

Она рассмеялась сквозь сон.

– Да, я удивлена, я очень удивлена… Последние слова она пробормотала уже еле слышно. Через несколько секунд до Лаклана донеслось ее ровное дыхание.

Он не стал больше ничего говорить, но по-прежнему сидел рядом, гладя ее по волосам. Ему на ум приходило множество воспоминаний о том, какой она была, и он сравнивал прежнего холодного и умного адвоката с теперешней мягкой и чуткой женщиной. И эта чудесная леди принадлежит ему!

Она – мать его детей.