Терминатор из глубинки - Виктор Степанычев

– Не боюсь. Видите ли, несмотря на мой скудный гардероб, в плавках нашлось место для микрофончика. Наш с вами разговор сейчас слушают и ждут моего сигнала или неосторожных действий с вашей стороны. Не ошибусь, если скажу, что за каждым вашим движением следят в прицел снайперской винтовки люди, которые не уступят вам в профессионализме.

– Выходит, мы проиграли?

– Вы, молодой человек, очень догадливы.

– Владимир Михайлович, пусть это считается проигрышем, но мне все же интересно, кто затеял такую занимательную игру с Монтуровым? Это вопрос задаю в качестве последней просьбы осужденного.

– А вы не теряете присутствия духа. Я всегда уважал людей, сохраняющих самообладание и выдержку в сложной ситуации, – Ясенев на секунду задумался. – Хорошо, я удовлетворю ваше любопытство. Сейчас вы познакомитесь со службой безопасности компании «Интеройл». Надеюсь, вы не станете совершать глупых и безрассудных поступков. Павел Иванович, вам слово!

В ответ на последнюю фразу откуда-то сверху, со второго этажа, раздался голос, усиленный мегафоном:

– Прошу внимания наших гостей! Никому не двигаться. Дом окружен. Любая попытка сопротивления вызовет огонь на поражение. Всем медленно поднять руки и выйти на середину холла.

Одновременно с этим пошли доклады Самсона и Доктора:

– Четверо вооруженных автоматами выдвинулись из гаража и занимают позицию перед домом. Работают грамотно...

– Четверка с оружием выскочила из бани и блокировала выход в сад...

Вадим поймал тревожные взгляды товарищей и в ответ ободряюще кивнул головой:

– Сохранять спокойствие. Выполняем их требования, – сказал он, поднял руки и медленно двинулся к центру холла.

Это могло показаться странным, но Вадим ощутил чувство облегчения, словно груз, не столь обременительный, сколько неудобный, свалился с его плеч. Недоговоренность, а точнее – надуманность ситуации, дискомфорт, который он испытывал, исчезли, все встало на свои позиции. Хотя, может, и не встало и эти самые позиции до сих пор еще неясны, но по крайней мере стали видны их очертания. Он хотел ясности и, похоже, получил ее.

Крах первоначального предположения в виновности Монтурова в похищении дочки Надежды лег тенью на его отношение к Ясеневу. Теперь Вадим был почти уверен, что депутат непричастен к этой акции. Более того, по нескольким фразам их короткой беседы у него появились сомнения в причастности к делу и той самой «темной лошадки», имя которой уже прозвучало – «Интеройл».

Несмотря на горькую истину, что данная версия пока остается единственной и основной, уверенности в том, что киднепинг – дело рук людей из этой компании, не появилось. Чаши весов, на которые в душе Вадима ложились подозрения и оправдания, подленько колебались вверх и вниз, стрелка, как метроном, металась из стороны в сторону. Он не признавался себе, однако то, что сейчас происходило, было обусловлено неуверенностью, может, даже отчаянием от ощущения собственного бессилия.

С поднятыми руками они вышли на середину холла и встали кружком спина к спине. Доктор негромко через плечо спросил:

– Ну что, дельфины, приплыли? Говорила мне мама, иди в педиатрию, не послушал.

– Еще не поздно, – хмыкнул Самсон. – Выберемся, я перед Дедом составлю протекцию. Настасью мою будешь от коклюша лечить. Викинг, какая диспозиция на дальнейшую счастливую жизнь?

– Пока ждем. Беседу с Ясеневым вы слышали. Будем молчать и делать загадочные лица, подтверждающие, что мы посланцы Монаха, в крайнем случае – лица, приближенные к государю императору. А дальше война план покажет!

– Все понятно, – тяжело вздохнул Самсон. – Помимо того, что щеки надувать, можно хамить и ругаться с захватчиками? Душа отдохновения просит...

– Это по обстановке, – рассеянно пробормотал Вадим и поднял глаза на лестницу, ведущую на второй этаж, откуда раздался громкий окрик: – Прекратить разговоры!

Высокий сухопарый мужчина лет сорока пяти стоял на площадке в окружении трех крепких молодцов в летнем камуфляже и черных масках с короткими «АКСУ», снабженными наростами глушителей. Темные зрачки выходных отверстий напряженно следили за пленниками.

– Обыскать, – бросил он сопровождающим и стал не спеша спускаться в холл. Троица бойцов, грамотно подстраховывая друг друга, шустро слетела вниз. Один, закинув автомат за спину, в то время как остальные держали их на прицеле, вполне профессионально пробежал пальцами по одежде Вадима, Доктора и Самсона, провел сверху вниз по телу каждого вилочкой уловителя электромагнитных излучений, проверяя на наличие жучков, а в заключение с ловкостью опытного щипача вывернул карманы.

– Оружия не обнаружено, источники радиоизлучения также отсутствуют, – деловито доложил он. – В наличии только сигареты, зажигалки, ключи от машины, деньги.

– Наручники... – так же коротко приказал «сухой».

Не прошло и полминуты, как Вадим «со товарищи» уже стояли рядком у стены с браслетами на запястьях и наблюдали, как Павел Иванович – так, кажется, его назвал господин Ясенев – собственноручно развязывает и снимает повязки с депутата и хозяйки дома.

Ясенев, надо отдать должное его выдержке, повел себя спокойно. Он стал, поглаживая, разминать затекшие от веревок руки. А вот женщина, освободившись от пут, проявила крайнюю агрессивность. Вскочив со стула, она бесцеремонно оттолкнула «сухого» и, подбежав к пленникам, с ходу залепила звонкую оплеуху не ожидавшему столь горячего изъявления чувств Доктору.

– Мадам, – возмущенно и несколько театрально вскричал Андрей. – Я не герой вашего романа. За что же вы меня оскорбили действием? Будь вы мужчиной, я мог бы потребовать сатисфакции, но вы дама и более того – привлекательная, нежная, удивительная, но, увы, не моя! – последние слова Доктора прозвучали на низкой трагической ноте. – Как прелестна эта грудь! Ах, как цветут ланиты! Ее ручка коснулась моих щек! Офелия, мы случайно с вами раньше не встречались? Мне кажется знакомым ласковое прикосновение этих мягких ладошек к моей заскорузлой коже.

Женщина, услышав подобную тираду, на мгновение опешила от неожиданности и отпрянула назад. Ярость в ее взгляде потухла, и она уже несколько растерянно, даже жалобно посмотрела на Доктора, потом на Ясенева и стоящего рядом Павла Ивановича.

– Негодяи... – не нашла больше слов дама и, подчиняясь «сухому», бережно подхватившему ее за талию и увлекшему в сторону, отошла к дивану, на котором все еще сидел депутат.

– Зоинька, мы же тебя предупреждали, что могут быть не совсем приятные ощущения, а ты храбрилась, – обратился к женщине Ясенев. – Иди наверх, приведи себя в порядок, успокойся, а мы пока пошепчемся о нашем, мужском, с этими молодыми людьми. И принеси, пожалуйста, мою одежду, а то не совсем удобно в столь скудном облачении разговаривать с такими достойными собеседниками.

– Зоинька-заинька, не забудь, дорогая, галстук, – донельзя ангельским голосом напутствовал женщину Доктор. – При нашей должности без галстука никак нельзя. Кстати, дама, Йосик Заславский из Ростова не ваш ли родственник? Мы с ним в далекие и туманные дни нашей юности так приятно прожигали эту самую юность...