Улан. Экстремал из будущего - Василий Панфилов

Обстановка быстро стала непринужденной, офицеры и в самом деле серьезно восприняли пожелание «без чинов». Правда, если русские были совершенно естественны, то у австрийцев такое поведение отдавало налетом фестиваля.

– Это и есть знаменитые русские блины? – с интересом спросил один из кирасиров и, услышав подтверждение, осторожно куснул.

– А вкусно, – с легким удивлением констатировал он.

– Это еще повара не слишком умелые, – сообщил ему Игорь, – солдаты, что вы хотите. У настоящего кулинара – шедевр.

Затем начался долгий и интересный разговор о кухнях народов мира – оба собеседника оказались знатоками. Но если австриец брал тонкостями, то попаданец – широтой познаний. Время от времени брови его собеседника слегка приподнимались – столько интересной информации он получил.

Ну для примера, когда собеседник сообщает тебе, что какое-то блюдо он ел в Испании – для Европы восемнадцатого века это еще ничего, но когда он говорит об Индии или Африке, вставляя подробности, которые мог знать только тот, кто бывал в тех краях… Впечатляло.

Самолетов-то пока не придумали, так что по всему выходило, что уланский корнет успел совершить уникальное по сложности и опасности путешествие, причем еще в детском возрасте.

Подобные… ляпы были у Русина не в первый раз. Первоначально, в самом начале попаданства, он просто не следил за языком – не понимал множества нюансов. А теперь и вовсе бесполезно, уланы-то давно в курсе, что их сослуживец – настоящий странник. Так что махнул рукой на подобные казусы и просто подредактировал некоторые моменты.

Вечеринка удалась – понравилась еда, понравилась музыка (хотя видно было, что большинству, скорее, как экзотика), танцы и песни (вот тут искренний восторг), развлекательная программа (метание топоров в цель, трюки с кнутом и тому подобное). Через неделю уже кирасиры пригласили улан в свои казармы…

Ну и понеслось. Новгородский уланский полк уверенно «прописался» в Вене. Пока еще в военной среде, но и это немало, австрийцы известные снобы. Кстати, из-за того, что принимали в уланы исключительно новгородцев, псковичей и выходцев из восточных немецких земель, за полком закрепилось прозвище «варяжский»[49].

Появились знакомцы среди полковников и генералов, представителей высшего света. Уланы тоже осмелели и начали общаться с иноземцами без прежней зажатости. Были приемы (тут уже приглашали только офицеров и дворян) в особняках и дворцах знати, но…

– Опаньки, – растерянно сказал распечатавший письмо Рысьев, – нас приглашают в Шеннбрунский дворец.

Резиденция австрийских монархов – это уже серьезно… К счастью, уланы не слишком нервничали, пообтесавшись в блистательной Вене, они с удивлением обнаружили, что вполне себе котируются как «светские львы». Чрезвычайно неторопливый и вальяжный русский этикет пусть и подвергся европейскому влиянию, но все равно – офицеры выглядели очень достойно. Помогли и уроки танцев от Игоря – искусство, важнейшее для дворян. В общем, волновались, но в меру.

– Ух и громадина! – воскликнул непосредственный Лисьин, медно-рыжий и зеленоглазый молодой дворянин из-под Киева. – И красив до чего!

– Красив, этого не отнять, – согласился попаданец, – а внутри еще лучше.

– Бывал? – вырвалось у Рысьева.

– Конечно, много раз, – ляпнул парень и только потом понял, чего же он ляпнул. – Ээ, забудьте, что я сказал.

– Постараемся, – с явственным смехом в голосе произнес командир.

Пусть Игорь бывал здесь и раньше, но антураж был несколько другой, так что приставленный к ним лакей (или кто он там?) оказался кстати. Общество собралось не в одном зале, а заняло сразу несколько залов, так называемый «Большой прием». Улан узнавали и улыбались. Встретилось неожиданно много знакомцев, были и представители русского командования в Вене, посол.

Танцы были не слишком интересными – пресными, по мнению Игоря. Ну что говорить, если женская мода сейчас такая, что не очень-то попляшешь. Так что корнет оттанцевал несколько обязательных танцев и отошел к группе знакомых, веселящихся в углу.

– Господа, – слегка поклонился он. Ответные поклоны и представления нескольким доселе незнакомым людям. Травили байки и рассказывали анекдоты, затем к их компании незаметно присоединились девушки и женщины. Красивые, с нежными голосами… Как же от них пахло!

Мытьем здесь не увлекались, зато увлекались всевозможными ароматическими веществами, особенно женщины. Если сквозь плотные камзолы мужчин запах пота особо не пробивался, то вот женская одежда была более открытой, ну и попахивало. Не то чтобы очень уж резко, да и попаданец уже притерпелся… Но вот сближению это препятствовало – как и бегающие по дамам вши[50]. Кстати, это одна из причин, почему молодой корнет не рвался танцевать и до сих пор не обзавелся подходящей по статусу любовницей.

Дамы активно строили глазки и щебетали, щебетали…

– Господин улан, правда ли, что по Петербургу бродят медведи, – с патокой в голосе спросила одна.

– Истинная, – не моргнув глазом, ответил тот, – вот пару лет назад мы с секунд-майором Рысьевым завалили одного прямо под окнами дворца. Точнее – завалил он, кинжалом, я же просто отвлекал медведя, матерый попался, на дыбы вставать не стал.

Охи-ахи, восхищение храбростью, глаза с поволокой…

Игорь прекрасно осознавал, что на местном фоне смотрится непривычно. Крепких мужчин с широкими плечами здесь хватало, особенно в армейской среде, а вот талия к ним прилагалась редко, поесть здесь любили и ничего страшного в лежащих на плечах щеках не находили. В общем, худощавый, но мускулистый и рослый улан смотрелся как профессиональный культурист на сельском пляже.

Женщины вешались на него со страшной силой, но бедолагу от них буквально мутило. Попытки же объяснить, что надо мыться, заканчивались истериками – в моде были «естественные соки организма» и… Проще говоря, слово «мыться» они воспринимали как обвинение в непривлекательности и болезненности – как-то так…

– Фанты![51]Давайте играть в фанты! – запрыгала одна из дам, хлопая в ладоши. Будь ей лет двенадцать, такое смотрелось бы довольно мило, а так – упитанная невысокая дамочка, которой не помешало бы сбросить килограммов двадцать, Игоря не впечатлила. Впрочем, только его, остальные же мужчины смотрели на нее с… аппетитом.