Коптский крест - Борис Батыршин

– Эй ты, жила! А ну стой! Потолковать надо! Что, струсил, сбежать решил?

Посреди переулка, которым Николка бегал из гимназии на Гороховскую, стоял Кувшинов. Он был не один – за спиной у двоечника стояли двое хмурых типов из другого класса. Втроем они нередко принимали участие в разного рода потасовках, причем Кувшинов, считавшийся самым умным, играл роль атамана и заводилы. С этой троицей старались не связываться: обычно после ссоры с Кувшиновым его недруги расходились по домам группой. Противник нападал только превосходящими силами, а увидев, что будущая жертва не одна, как правило, отступал.

Но сегодня, на радостях после контрольной, Николка напрочь забыл об этой мере предосторожности! Да и не собирался он искать компанию – ведь чудо-коробочка в любой момент могла зашипеть, затрещать, подать голос… что потом объяснять опешившим одноклассникам? И вот результат. Николка, как последний лопух, попался Кувшинову и его клевретам – и те стоят теперь перед беспомощной жертвой и злорадствуют, предвкушая легкую расправу.

Легкую? Ну это мы еще посмотрим!

Готовясь к неизбежной драке, Николка набычился и сделал шаг назад. Сунул руку в карман, чтобы выключить на всякий случай рацию – мало ли что! – и тут пальцы наткнулись на прохладный металл другого подарка из будущего.

– Если придется применять, – говорил Ваня, – направляй сопло в лицо противника. Расстояние – метр, не больше… Ну, по-вашему – аршин с четвертью. А лучше – еще меньше. Целься прямо в глаза: нажал, досчитал до трех, отпустил. Постарайся выбрать момент, когда противник идет на тебя, а сам отходи, пусть он войдет в облако газа, навстречу струе. Да, и главное: если будешь на улице – следи за ветром. Если он дует на тебя, сначала надо развернуть противника, а то самому достанется. И на всякий случай – глаза закрой на секунду, а то мало ли…

Ваня втолковывал гимназисту все эти премудрости у себя дома, в далеком две тысячи четырнадцатом году, взяв в качестве наглядного пособия большой пестрый цилиндр. При нажатии на белую крышечку из крохотной дырочки в боку вылетала мгновенно истаивающая струя белесого тумана. Ваня назвал ее «освежитель». Туман и правда оставлял после себя приятный, хотя и резковатый запах, напоминающий аромат апельсинов.

Но этот баллончик был маленьким и черным; он удобно помещался в ладонь, да так, что большой палец ложится на кнопку распылителя, и был под его крышкой отнюдь не освежитель…

Гимназист встретил недруга именно так, как и советовал Иван, – прямо в глаза, с расстояния меньше шага. Кувшинов ринулся на Николку, угрожающе размахивая кулаками, и получил струю перцового аэрозоля точно в лицо. Николенька изо всех сил зажмурился, посчитал про себя: «…Два, три», – и, отбежав на пару шагов, с опаской открыл глаза. Спутники Кувшинова, еще ничего не понимая, ринулись на врага, и Николка немедленно среагировал: отскакивая назад, он трижды нажал на крыщку баллончика, ставя между собой и нападающими едкую завесу.

Переулок огласился криками боли и ужаса. Все трое супостатов катались по брусчатке – они истошно орали и изо всех сил терли глаза. Бесполезно – веки терзала острейшая боль, глаза ничего не видели, их заливало слезами; незадачливые драчуны едва не теряли рассудок от ужаса.

Николка вспомнил инструкции: «Если случайно попадешь в облако газа, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не три глаза руками, будет только хуже. Лучше всего – побыстрее промыть глаза водой».

А Кувшинов и остальные продолжали с воплями кататься в пыли – и неистово терли горящие от перцового аэрозоля глаза. Растерявшийся Николка – он никак не ожидал такого сильного эффекта – хотел подбежать к несчастным, объяснить, что делать, помочь… но тут в другом конце переулка показались люди, и мальчик, перепуганный тем, что его могут застать на месте преступления, опрометью кинулся прочь – дворами, на Гороховскую.

Возле дома Николку уже поджидал Иван.

– Ну где тебя носит? – недовольно произнес мальчик вместо приветствия, протягивая руку. – Рацию чего не включил, договорились же!

И точно! В пылу событий Николка забыл о черной коробочке, лежащей в кармане. Наверное, Ваня все это время пытался вызвать мальчика, но безуспешно.

– Слушай, с тобой вообще все в порядке? – встревоженно спросил Иван, приглядевшись наконец к гимназисту. – А то что-то ты встрепанный какой-то…

– Да я… там Кувшинов и еще двое… баллончик твой… а они… – только и смог выговорить запыхавшийся Николка. Впрочем, Ване хватило и этого.

– Все ясно. Кто-то на тебя наехал, а ты угостил их аэрозолем. Так? – Николка кивнул. – Ну так и что теперь? Сами олени, раз нарвались, тебе-то о чем париться?

Опять Ваня перешел на свой невообразимый сленг! Николка с трудом понял только, что гость из будущего не видит в случившемся ничего дурного, и пустился в сбивчивые объяснения:

– Они так страшно кричали! И по земле катались! Я хотел сказать, чтобы глаза не терли, а там, в переулке, люди, ну вот я и побежал! Наверное, надо вернуться и помочь им, да?

– Обойдутся, – отмахнулся Ваня. – А нечего понты колотить… ну, то есть я хотел сказать – нападать втроем на одного, – поправился он, обратив наконец внимание на Николкино недоумение. – Да и ничего с ними не сделается, поорут-поорут – и перестанут. Перцовый аэрозоль – штука злая, но глазам вреда не наносит… вроде бы.

– Вроде бы? А если все же наносит?! – Николка, отойдя от возбуждения, теперь не на шутку переживал за своих противников. – А если Кувшинов ослепнет?

– Ни фига с ним не сделается, – отмахнулся Иван. – Ну, походит денек с красными глазами – подумаешь, беда! В другой раз умнее будет.

– Да они, наверное, вообще ничего не поняли, – возразил Николка. – Они только броситься на меня успели, а я сразу – из баллончика в глаза…

– Ну и правильно! – отрубил Иван. – Как говорят у нас, в Америке… – И мальчик заговорщицки подмигнул гимназисту: – Если тебя ударили по щеке – подставь другую, а потом – уход под локоть и прямой в челюсть.

Николку слегка задело то, с какой небрежностью Ваня обошелся с цитатой из Писания. В доме Овчинниковых хоть и не наблюдалось особого религиозного пыла, но тем не менее и отец мальчика, морской офицер, и тетя Оля, выпускница Института благородных девиц, относились к слову Божьему весьма серьезно и успели внушить это отношение и Николке. Правда, Василий Петрович придерживался более «передовых», как он выражался, взглядов и изредка подшучивал над нравоучительными цитатами из Писания, на которые не скупилась тетя Оля; но все же столь смелых шуток не позволял себе и он.

Ваня тоже заметил Николкину реакцию. Накануне, по дороге домой, он имел долгий разговор с отцом. Тот все не мог забыть выходки Ивана в кофейне – той самой, что окончилась скандалом с ревнителем гимназической дисциплины; и в наказание заставил сына выслушать длинную лекцию о том, как важно в их положении соблюдать обычаи девятнадцатого века и ни в коем случае не злоупотреблять словечками и выражениями из века двадцать первого. Ваня обещал быть паинькой и следить за словами, но, похоже, хватило его ненадолго. Так что теперь, вспомнив отцовские наставления, мальчик смутился и постарался как-то сгладить ситуацию: