На воре шапка горит - Александр Преображенский

— Пошли, раз тебе это надо для дела.

— Для дела, для дела, — покивала Тоша.

— Мы просто спросим, как там Василий. — Митя впервые в жизни, и сам не понимая почему, назвал своего соседа полным именем. — А Таську угостим тортом.

Вообще — то сам по себе Вася Катков никогда не раздражал Митю, не то что его сестрица. Тихий всегда паренек и добрый. И пацанов с ним отпускали на речку как раз поэтому. Но как — то не сдружился с ним Митя, как и остальные дубковские сверстники, которых не было этим летом. Наверное, все из — за той же Васиной тихости. Хотя чем — то он даже нравился Мите. Например, зверей Вася любил. За этим и к Петровичу бегал, там они чаще всего встречались. Только тоже почти не разговаривали. Петрович с Митей шутит, истории гнет. А Вася придет и толчется напротив вольеров со стаффордами или смотрит на гуляющих по двору гусей. И всегда почти молча, только что поздоровается.

Вспомнив про это, Митя подумал, что уж совсем ни за что вчера бедняге досталось. Очень нехорошо вышло.

На дворе Катковых было особенно тихо, когда Митя с друзьями вошел туда через калиточку в смежной ограде. Тихо и пустынно. Печально поникла на грядках не политая вовремя зелень. Никого в огороде, никого на веранде.

— Я тут побуду, — сказала Тоша. — А вы пойдите постучитесь и поговорите.

— Хочешь осмотреть место преступления? — догадался Бэн.

— Поздновато, — усомнился Митя.

— Я вас просила только помочь.

— Да пожалуйста, пожалуйста, — Митя первым направился к дому.

Бэн постоял еще, посмотрел на Тошу, вставшую в позу выжидания — руки скрещены на груди, нога за ногу, — и тоже пошел вслед за другом.

Открыла им Таська, она оказалась совсем одна. Старшие Катковы полным составом уехали к сыну в больницу. Открыла она не сразу, Митя долго барабанил в стекло веранды, прежде чем внутри появилась длинная нескладная фигура.

— Здравствуйте, — поздоровалась сразу с обоими Таська.

Вспухший нос, слипшиеся, торчащие туда — сюда ресницы и красные прожилки в белках глаз выдали, как Таська коротала свое одиночество.

— Привет, — поздоровался Митя. — Мы узнать, что про Васю там слышно.

— Заходите, — пригласила девочка, шмыгнув носом и поправляя ногой сбившийся на пороге половик, — Чаю хотите?

— Давай, — переглянувшись с Бэном, согласился Митя, хотя только что налился почти под завязку. — Чай кстати будет, мы принесли тебе тортик.

Таська молча покивала и пошла ставить чайник. Митя с Бэном тут же прильнули к окошку посмотреть, чем занимается Тоша.

Их подруга делала странные вещи. Она вышла из — под навеса, где когда — то стоял мотобайк и подошла к ограде, у которой оканчивались Дубки со стороны овражка. Встав к ограде спиной вплотную, Тоша, словно пацан, отмеряющий ширину дворовых футбольных ворот между двумя штангами — кирпичами, засеменила от ограды короткими "лаптями", приставляя пятку к носочку.

— Во дает, — удивился и восхитился Бэн. Митя смолчал, он не знал, что и думать.

Тоша тем временем провела в отмеренном месте на земле черту носком кроссовки и, согнувшись, двинулась от этой отметки параллельно ограде поселка к общей стороне участков.

— Что — то ищет, — прокомментировал Бэн. — А утром, пока ты спал, вообще чудеса творила. Во — первых, вскочила ни свет ни заря. Я проснулся — ты спишь, а ее нету. Я походил, походил по участку, крыжовник подъел, пока никто не видит. Кислый, зеленый. Тут она появилась и сразу стала что — то подсчитывать. Вычисления делала какие — то палочкой на дорожке и даже чертеж рисовала, Я подошел, а она…

— А где ваша девочка? — звеня чашками и чайными ложками, появилась на веранде Таська. — Уехала?

— Она придет, она сейчас придет, — быстро развернулся спиной к окну Митя, стараясь закрыть собой побольше прозрачной площади стекла.

— А как же торт без нее?

— Это ничего, пусть опоздает, — успокоил хозяйку Бэн. — Она торта больше всех съела.

— Так как там Вася? — спросил Митя, усаживаясь за стол.

— Я не знаю, — ответила Таська и сразу опять шмыгнула носом, маленькая слезинка выкатилась из уголка глаза. — Он такой хороший. — Она быстро села, пряча глаза в ладони. — За что его?

— Тась, Тась, — испуганно засуетился Митя. — Кончай слезы лить. Подумаешь, морду набили. Меня тоже так били, вон Бэн скажет, верно? В Парке культуры.

— Ну, — подтвердил Бэн. — И меня после футбола. И ничего. Живы. А я тоже в больнице валялся с сотрясением мозга. И у Васи, наверное, то же.

— Оклемается, — успокоил Митя. — Что это за мужик, которого ни разу не били.

— Да — а, он такой хороший, — заладила одно и то же Таська. — За что его?

— Да ни за что, — объяснил, как мог, Митя. — Всегда так бывает.

— Нет, — не захотела она соглашаться. — Его за то, что папа ходил к тому, кто украл мотобайк. К твоему другу.

Митя даже закрыл на мгновение глаза, так ему стало сложно.

— Тась, — сказал он, — если это так, то он мне не друг. Только в этом все — таки надо разобраться. И я разберусь. Обещаю, что разберусь.

— Не надо, а то еще и вас побьют.

— С Бэном — то? Да он каратист.

— Мить, кончай, — попросил Бэн, который хоть и вправду когда — то добрался до красного пояса, но уже Оросил всякие занятия любым видом спорта. — Давайте лучше чай пить. Ты торт — то попробуй, — предложил он конкретно Тасе.

— Ой, я же еще не принесла чайник.

Пока Таська бегала за чайником, пришла Тоша.

— Ну? — спросил Митя.

— Чего? — спросил Бэн.

— После, — буркнула Тоша, но не утерпела: —

Я, кажется, что — то знаю.

Но что знает, не сказала. Появилась с чайником Таська, и стали пить чай второй раз за утро. Выпив по чашке, узнав, когда собиралась вернуться Тасина мама, оставив два последних куска "Рыжика" Катковым, вышли на улицу.

— Ну? — опять спросил Митя. — Что ты узнала? Он все время чаепития поглядывал на Тошку, а она дважды показала ему язык.

— Колись, Ангелевская, что ты знаешь? — призвал Бэн к откровенному разговору.

— Я знаю. Ну, мне кажется, что я знаю. Да нет, скорее всего так и было… — словно издеваясь, тянула Тоша. — Я знаю, как выкрали мотобайк с этого участка.

— И как же? — недоверчиво спросил Митя.

— Идемте к забору.

Они подошли туда, где мерила землю "лаптями" и что — то высматривала до этого Тоша.

— Вот, — сказала она, остановившись у края клумбы с не распустившимися еще флоксами.

— Клумба, — сказал Бэн. — И что?

— На край ее посмотрите.