Маскарад повесы - Валери Кинг

Кэт смотрела на ее ужимки, едва сдерживая смех, тогда как граф с самым любезным видом поклонился миссис Мортон.

— А у меня для вас приятный сюрприз, милорд! — воскликнула хозяйка дома, пламенея румянцем от сознания важности момента. — Ни за что не угадаете, какой. Нет, это не новая пьеса для арфы, которую разучила Джулия, хотя вы, конечно, услышите виртуозную игру моей дочери. — Она кокетливо похлопала своего важного гостя веером по руке. — Вижу, вы горите нетерпением узнать, что это за сюрприз. Хорошо, слушайте же! — миссис Мортон набрала в грудь побольше воздуха, так что оранжевое изделие мадам Бомари едва не лопнуло по швам, и выпалила: — Сегодня у нас в гостях наш дорогой лорд Эшвелл! Пойдемте, я вас ему представлю.

Насладившись произведенным эффектом, она коротко бросила Кэт:

— А вы, милочка, пока можете пойти и поболтать с Мэри Чалфорд.

С этими словами миссис Мортон взяла графа под руку и повела его знакомиться с Эшвеллом. Между тем вечер шел своим чередом. Разбившиеся на группки гости с увлечением предавались привычным занятиям: молодые охотники спорили, как скоро в Стинчфилд прибудут полицейские, чтобы наказать погромщиков, Лидия донимала Джереми Криклейда своими глупыми насмешками, Джулия строила глазки мистеру Бакленду, а миссис Криклейд обсуждала с леди Уайтсхилл предстоящие роды своей обожаемой дочери Луизы. Благодаря браку Луизы с сыном миссис Мортон — скучным, ничем не примечательным молодым человеком — Криклейды получили доступ в высшее общество Стинчфилда, поэтому миссис Криклейд чрезвычайно гордилась дочерью. Леди Уайтсхилл снисходительно слушала ее душераздирающие пророчества относительно родов и бесконечные стенания по поводу страданий ее бедной девочки, которая с подобающим случаю скорбным выражением лица полулежала подле матери на бело-золотой атласной кушетке.

Кэт направилась к Мэри, сидевшей на диване неподалеку от камина, возле которого довольно откровенно флиртовали Джулия и Бакленд. Там же стоял Эшвелл, и Кэт отметила, что он бледнее обычного. Интересно, как эти молодые люди, столь открыто выражавшие свою неприязнь к Саппертону, воспримут встречу с его светлостью?

Лопаясь от гордости, миссис Мортон громко, на всю гостиную представила друг другу графа и поэта — двух самых именитых своих гостей.

Бакленд ждал этого момента с каким-то охотничьим азартом. Он терпеть не мог Саппертона, считая его бессердечным скрягой, вдобавок нечистым на руку в картах, и совершенно не боялся, что граф разоблачит его инкогнито. Пожалуй, в глубине души Бакленд даже хотел разоблачения — он уже давно пытался спровоцировать графа на открытое столкновение, но тот всегда умудрялся уходить от опасности. В свое время даже нанесенное Баклендом оскорбление не заставило его светлость взяться за дуэльный пистолет. Бакленд надеялся, что, может быть, на этот раз ему повезет.

Когда миссис Мортон закончила торжественную церемонию представления, мертвенно-бледный от волнения Джеймс, который с самого отъезда из гостиницы только и говорил, что о встрече с графом и возможном разоблачении, выступил вперед и приветствовал Саппертона легким поклоном. К удивлению Бакленда, Саппертон при виде новоявленного «лорда Эшвелла» сохранил полную невозмутимость. Он только слегка приподнял брови, посмотрел сначала на Джеймса, потом на Бакленда, и на его худой щеке еле заметно забилась нервная жилка.

— Мы ведь с вами уже встречались? — спросил он Бакленда, криво улыбаясь. — Лорда Эшвелла мне доводилось видеть в Лондоне, и ваше лицо тоже кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить, где я вас видел. У Брука? Нет, скорее у Уайта! — Граф снова повернулся к Джеймсу и, блестя черными глазками, продолжил светскую беседу: — Все пишете, милорд, полагаю, вы скоро осчастливите нас еще одной пространной песнью или томиком сонетов?

Джеймс чувствовал несказанное облегчение оттого, что Саппертон не выдал их с Баклендом тайны, но его раздражал холодный насмешливый тон графа.

— Возможно, — ответил он высокомерно. — Мне всегда нравилось писать сонеты, но, с другой стороны, публика просит поскорее опубликовать третью песнь поэмы… Пожалуй, я еще не решил, чем заняться в первую очередь.

Заметив, что на него с улыбкой смотрит Кэт, он изящно поклонился Саппертону и подошел к дивану, на котором она сидела рядом с Мэри Чалфорд.

— Граф явно не жалует поэзию, — сказала ему вполголоса Мэри, — иначе он не говорил бы с вами так холодно.

Джеймс только недоуменно пожал плечами.

— О, не обращайте на него внимания, — поспешила успокоить его Кэт, подражая доброжелательному тону подруги. И бросила мрачный взгляд на Саппертона. — Он этого недостоин!

Между тем вниманием графа успела завладеть миссис Мортон. Она попросила его оказать ей честь, заняв почетное место в первом ряду слушателей, и объявила музыкальный вечер открытым.

Слушая исполнительниц, поочередно подходивших к инструментам, Кэт горько жалела о том, что согласилась приехать на этот скучнейший вечер. Из всех композиторов она могла выносить только Вивальди, но в Стинчфилде его музыка популярностью не пользовалась, потому что ее считали «слишком итальянской». Кэт понравилась только игра Мэри, исполнившей на фортепьяно свои любимые прелюдии Баха.

Когда пришел черед арфы, Кэт почувствовала, что ее тело невыносимо затекло от долгого сидения в одной позе. Поистине, многочасовая скачка на лошади ничто по сравнению с этой пыткой! Молодые охотники тоже нетерпеливо заерзали на своих стульях, и Кэт с сочувствием посмотрела на своих товарищей по несчастью. Желая продемонстрировать свое мастерство, Джулия явно уделяла больше внимания технике, чем чувству, поэтому слушатели остались совершенно равнодушными к ее игре. Однако вскоре их заставила встрепенуться Лидия, удивительно тонко и проникновенно исполнившая сонату Моцарта. Кэт улыбнулась: громче всех младшей мисс Чалфорд аплодировал Джереми.

Но какая все-таки скука эти музыкальные вечера! Кэт разглядывала белые панели на стенах и аляповатую лепнину на потолке, отчаянно борясь с зевотой, но в конце концов сдалась, прикрыла рот веером и зевнула. Сморгнув набежавшую слезу, она подняла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Бакленда. Улыбнувшись, он с заговорщицким видом подмигнул ей, и Кэт улыбнулась в ответ. Кто-кто, а Бакленд должен понять ее состояние…

Наконец объявили получасовой перерыв, и гости направились к столу, где их ждало охлажденное шампанское, лимонад и поражавшие разнообразием сладкие блюда — пудинги, пирожные, шоколадный и ореховый крем, всевозможные желе и печенья. Кэт, не любившая сладкого, ограничилась бокалом шампанского. Заметив возле арфы, в стороне от толчеи, черный фрак и русую шевелюру поэта, она поспешила к нему, рассчитывая, что ей удастся хоть немного продвинуться в исполнении своего плана — иначе вечер можно было считать потраченным впустую.

Джеймс склонился над арфой, пытаясь натянуть новую струну взамен лопнувшей, и за его усилиями с большим вниманием наблюдала Джулия. Когда в течение нескольких минут она три раза воскликнула: «Ах, как я вам благодарна, лорд Эшвелл!» — Кэт не выдержала и ретировалась на террасу.