Облачные замки - Майкл Роэн

– Ты что, оправдываешься? А в машине, что, тоже твоя команда сидела?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет. Вот это не мы. Но по почерку похоже на…

Она внезапно сжала губы. Заметила, что ненамеренно сделала мне подсказку, что, разумеется, не входило в ее план.

– Знаешь, – произнес я, глядя, как пот бежит по ее перепачканному лицу, – ты можешь мне не верить, но, как ни странно, я тебе верю. Лутц побеспокоился, чтобы я беспрепятственно покинул его владения. И если бы вы меня тогда убили, вы бы только выполнили за него грязную работу. А сейчас ты, видимо, именно этим и занимаешься…

Эта поза стрелка очень мила, славная такая и устойчивая, но, если ее сохраняешь слишком долго, она становится немного напряженной. И ты здорово устаешь. Я и сам был сейчас не в самой лучшей форме, но у меня была возможность передохнуть. Внезапно я согнул колени и упал на четвереньки. Я думал, что пуля заденет волосы, но она даже не успела выстрелить, а я уже прыгнул. Не вверх, а вперед. Я схватил ее за руки, когда она опустила их, целясь, и отвел в сторону, резко прижав ее запястья к своему колену, словно стараясь переломить палку.

Пистолет с грохотом упал на паркет, но, к счастью, не выстрелил. Я отпустил женщину, оттолкнул ее и схватил пушку. Затем поднялся и преградил ей путь к мечу, но она и без того не смогла бы ничего сделать: она все еще не разогнулась и терла свои запястья. Она посмотрела на меня снизу вверх и до крови прикусила губу. Казалось, она чего-то ждет.

– Повернись, – приказал я, и она подчинилась с усталой, вялой улыбкой. Плечи ее поникли.

Я засунул пистолет за пояс и схватил ее за шиворот и за пояс. Она дико вскрикнула: уж чего-чего, а такого она не ожидала. Я волоком дотащил ее до двери.

– Открывай! – приказал я.

Все еще всхлипывая от шока, она повозилась с замком, но справилась. Я выкинул ее на лестничную площадку. Она снова дико вскрикнула и схватилась за перила, ожидая, очевидно, что я сброшу ее в пролет. Я оторвал ее от балюстрады и подтолкнул к лестнице. Она снова схватилась за перила, думая, что уж на этот раз я обязательно столкну ее. Она была совершенно вне себя от ужаса, и это только распаляло меня. Не знаю, откуда у меня силы взялись, но я шел сзади и пинал ее все шестнадцать маршей вниз по сумрачной лестнице. При этом она цеплялась за все руками, дралась, визжала, а ее ноги то и дело застревали между прутьями перил. Время от времени мои многоуважаемые соседи выглядывали из дверей.

– Мормоны, – объяснял я, и все понимающе кивали головами.

Наконец я добрался до площадки первого этажа, из последних сил повалил ее на спину и вздохнул с облегчением.

Она быстрее пришла в себя и отдышалась – ей ведь не пришлось таскать тяжести по лестнице. Она покосилась на меня снизу вверх, так, как люди смотрят на подозрительного вида дерево, гадая, в какую сторону оно упадет.

– Тебе проще было пристрелить меня наверху. Или просто по-тихому свернуть мне шею.

– Женщина, ради бога…

Это было все, что я смог из себя выдавить. Она попыталась встать, но я вытащил из-за пояса пистолет и знаком показал ей, чтобы она оставалась внизу. Она не сводила с меня глаз.

– Я тебя не понимаю.

– Тебе такое не по уму, – огрызнулся я. – Ты начала с «дважды два» и получила «двадцать два». Или тысячу семьсот двадцать шесть.

Она с силой ударила ладонью по гладким мраморным плитам:

– Что ты, черт побери, замышляешь? Я хочу знать!

– Посвисти, вдруг поможет, – посоветовал я ей. – Что-то назревает, это ясно как божий день, но я совершенно уверен, что с твоим узеньким кругозором тебе этого не понять. Так что лучше не суй свой нос в это дело. И свой умишко с одной извилиной.

Она возмутилась:

– То же самое я могу сказать и тебе! Это нападение на автобане – знаешь, что это было? А сумеешь защититься от еще одного?

Я застонал. Пределом моих мечтаний сейчас была постель, это чудное видение шестнадцатью этажами выше.

– Да, да, да…

Мне необходимо было что-то сделать, как-то выпутаться из того, во что вляпался, – спросить у кого-нибудь совета, обдумать все. Но прежде всего нужно было выспаться. Я протянул руку, снова схватил ее за ворот и поставил на ноги. Протащил ее по мраморному полу прямо к стеклянным дверям, быстро и потому бесшумно. Портье не было видно, и это тоже было мне на руку. Я толкнул двери, и они ответили вздохом, когда мы ступили на коврик. Я выкинул ее в ночь. Окинул взглядом дорогу – никого не было видно, только сирена время от времени прорезала тишину. Небо постепенно светлело, уличные фонари тускнели. Скоро рассветет; до следующего вечера я не смогу ничего предпринять. В любом случае мне необходимо выспаться.

Я поднял пистолет, увидел, как она вздрогнула, услышал тихий быстрый вздох. Я поставил пистолет на предохранитель, разрядил обойму, вытряхнул патроны и бережно положил их на тротуар. Ногой отбросил их ярдов на двадцать. Затем открутил глушитель и положил его в карман.

– Протри обойму, прежде чем опять заряжать, – произнес я и протянул ей пистолет. – Ночь обещает быть жаркой. Тебе он может пригодиться, чтобы добраться до дому.

Я резко развернулся и ввалился назад в двери, изо всех сил стараясь не выдать своей поспешности. Я все время ожидал, что она схватит обойму. Но, взглянув в зеркало, увидел, что она так и стоит на месте без движения и смотрит мне вслед. В приглушенном свете фонарей, когда с лица ее исчезла застывшая маска злобы, она выглядела даже лучше, чем могла бы, – очень даже ничего себе, честное слово. Но я все так же на полной скорости рванул к лестнице, стараясь не думать о шестнадцати маршах, отделявших меня от душа и постели. На данный момент они были для меня самой большой неприятностью.

А вечером появились новости. День прошел мимо меня. Я проспал как убитый часов одиннадцать; когда проснулся, готова у меня была словно футбольный мяч, а язык можно было намылить и побрить. Но горячая ванна и завтрак возродили мой интерес к жизни и к событиям прошлой ночи. Забастовка затухла с приходом утра, но город все еще пребывал в глубоком шоке. Полицейские взяли несколько главарей и безобразников более низкого пошиба, и я нисколько не удивился, что организованные шайки попросту испарились. Их все еще «активно разыскивали», и за ними «по пятам шли сотрудники уголовного розыска»; но я-то знал, как далеко им еще придется идти, идти за пределы обычного человеческого опыта. Да я как раз и сам туда собирался.

Конечно, если удастся раздобыть машину. Как следует отдохнув, приняв душ и побрившись, я провел весьма любопытный час, пытаясь найти хоть одну; но именно сейчас спрос на них превышал предложение. То, что осталось от моей машины, куда-то оттащили, но чемоданы были найдены более или менее невредимыми, хотя изрядно поцарапанными и искореженными. Наконец, когда я привлек все связи, имеющиеся у меня благодаря «Си-Трану», я нашел-таки одну безумно дорогую и роскошно отделанную машину из тех, что мне особенно не по душе. Но в том месте, куда я направлялся, мне пришлось бы преодолевать весьма немалые расстояния. Впрочем, я уже начал сомневаться, стоит ли мне туда соваться. В прошлом мне не всегда легко удавалось найти дорогу к таверне; но мой старый «морган», казалось, сам знал дорогу и без труда пробирался по мощенным булыжником улицам старого порта, вниз по темным переулкам, которые неизменно выводили меня к свету и теплу «Иллирийской таверны», где я действительно чувствовал себя как дома.