НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

Классифицировалась и агентурная сеть. Определяющую роль в ее структуре стали занимать резиденты, затем следовали агенты-наблюдатели, агенты-информаторы (агенты-исполнители), агенты-вербовщики, агенты-наводчики, агенты связи и агенты-маршрутники. Каждая из категорий имела специфические функции и задачи, направленность действий, соответствующую подготовку и т. д. Среди различного вида агентуры все чаще стали встречаться женщины. Разведывательно-диверсионные структуры Абвера и РСХА совершенствовались и уточнялись вплоть до начала Второй мировой войны. Еще более активную фазу данный процесс приобрел после оккупации Польши и появления в Третьем рейхе общей с СССР государственной границы. В этот период заметно усилилась и практическая направленность в области подрывной работы против Советского Союза.

«Советская Россия, – писал Пауль Леверкюн в статье «Службы разведки и контрразведки», – до начала войны (Второй мировой. – Авт.) в отношении разведки представляла особенно трудную проблему. Засылка в Россию агентов была возможна лишь в очень редких случаях. Контроль и проверка документов среди населения как в городах, так и на транспорте проводилась гораздо строже, чем в какой-либо другой европейской стране. Непосредственно граничащим странам – Финляндии, Эстонии, Латвии и другим – вести разведку было несколько легче, потому что в пограничных районах расовые и физиогномические признаки облегчали проникновение агентов через советскую границу. После оккупации Польши Германия и Советский Союз стали непосредственными соседями. Поэтому за сравнительно короткий отрезок времени, с конца польской войны до начала войны с Советским Союзом в июне 1941 года, органам немецкой разведки удалось накопить достаточные сведения о дислокации, организации и вооружении русской армии».

Тогда же ряды Абвера и спецслужб РСХА пополнились почти 400 немецкими агентами-профессионалами, сидевшими в польских тюрьмах. Востребованными оказались и специалисты, работавшие в «двуйке»[42]и политической полиции разгромленной Польши. «Имеющиеся у нас материалы свидетельствуют, – информировал (январь 1940 г.) замнаркома НКВД Украины Н. Горлинский начальников областных УНКВД, – что работники польской разведки перед бегством за границу насадили специальную агентуру для шпионской и диверсионной работы в советском тылу…

В декабре 1939 г. бывшим шефом 6-й польэкспозитуры (разведывательный орган Корпуса охраны пограничья Польши. – Авт.) майором Беньковским… на нашу сторону переброшен вооруженный агент, задержанный погранотделом. Агент прибыл с заданием шпионского характера. Следствием установлено, что Беньковский работает на румын. Это подтверждает, что официальные сотрудники бывшей польской разведки… безусловно будут использоваться немецкой, французской, английской и другими разведками, учитывая, что за границу бежало большое количество работников дефензивы (контрразведки) и тайной полиции, имевших агентурную сеть на территории западных областей УССР»[43].

Оккупировав Речь Посполиту, немцы использовали все ее возможности для дальнейшего усиления тайной войны. Немалый интерес в этом случае представляла и различная документальная база. «Управление милиции Белорусской ССР донесло, – извещал (декабрь 1939 г.) органы НКВД и НКГБ украинский наркомат внутренних дел, – что после занятия немцами г. Белостока… в городском магистрате пропал 2231 чистый паспортный бланк (Давид Особисты) бывшей Польши серии F (Ф) с № 031271 по № 036501. По заявлению работников аппарата бывшего Белостокского городского магистрата, указанные паспорта увезены немецкими властями…

В целях пресечения возможности применения бланков паспортов для переброски на территорию СССР лиц со шпионскими, диверсионными и прочими заданиями… предлагается: лиц, предъявивших паспорта бывшей Польши указанных серий и номеров, задерживать и передавать в органы госбезопасности»[44].

Наиболее активным в этот период было ведомство Канариса, использовавшее для насаждения агентов и развертывания подрывной работы не только собственные возможности, но и спецслужбы своих союзников. Для этого шеф Абвера не раз совершал служебные поездки в Румынию, Венгрию, Болгарию, некоторые другие страны, где вел достаточно успешные переговоры о сотрудничестве. В очередной директиве НКВД УССР (декабрь 1939 г.) сообщалось о «доверенном лице» немецкой разведки в Румынии Илье Поповиче, сыне австрийского чиновника. Агент характеризовался так: «Ярый националист. Поныне поддерживает связь с представителями ОУН за границей… В настоящее время работает для немецкой миссии (в организации «Кригсорганизацион». – Авт.) в Бухаресте по освещению Восточной Галиции. В его задачу входит организация работы по получению сведений о советских войсках…, об отношении местного украинского населения к новому строю и об экономическом положении в Восточной Галиции».

Возросла заброска в СССР и кадровых разведчиков. Одного из них, абверовского резидента Ивана Манека, 14 октября 1939 г. задержали в Белостоке. По его данным, для налаживания связи с ОУН во Львов направился «коллега» Иван Клымышин. Раньше с подобным заданием отбыли еще шесть агентов. К переброске в советский тыл готовился и бывший петлюровский полковник Чеботарев.

Об активизации немецкой агентуры подчиненные служебные инстанции информировал и союзный наркомат. «5 сентября 1940 г., – писал замнаркома И. Масленников, – начальник погранвойск НКВД УССР донес: 31 августа на участке 92-го пограничного отряда… задержан нарушитель границы со стороны Германии Панчук Иосиф Прокопьевич, житель Дрогобыча. Панчук завербован в сентябре 1939 г. под кличкой «Бранденбург»… Прибыл с заданием по сбору сведений об укрепрайонах и по организации оуновских ячеек.

2 сентября на участке этого же отряда задержан Дудик Станислав Мартынович, поляк, житель Кракова, агент германской разведки под кличкой «Ионец-Юдвин», послан в СССР для разведки укрепрайонов и гарнизонов Красной Армии. Следствие ведет 5-е отделение пограничного отдела».

«В сороковом году, – вспоминал ветеран органов госбезопасности В. В. Киричук, – в поле зрения отдела, которым мне было поручено руководить, попал некто Свентницкий, прибывший в город (Сталино. – Авт.) два года назад. Что же привлекло наше внимание к личности Свентницкого? Прежде всего, прямо-таки неуемное желание проникнуть в среду военных и их окружение. Дело в том, что в городе в то время дислоцировался штаб горнокавалерийской дивизии, и было размещено несколько полков и частей дивизионного подчинения. Шли формирования новых частей. Особенно отмечалось стремление Свентницкого получить разрешение побывать в военных городках, не довольствуясь своими встречами и выступлениями в гарнизонном доме командиров. К тому времени Свентницкий имел ученую степень кандидата педагогических наук и занимался научной и преподавательской деятельностью.