Марсель Лобе. Трагедия ордена тамплиеров. Фо Ги. Дело тамплиеров - Ги Фо

Филипп Красивый надеялся, что сможет удержать это имущество, а с момента ареста тамплиеров в 1307 г. он назначил выплаты в виде ренты с доходов от секвестрованного имущества. Он утверждал, что сначала должен был компенсировать себе судебные издержки («издержки на тюремное заключение и на пытки»), в размере 200 000 турских ливров.

К тому же госпитальеры были вынуждены простить долги королю, королеве и принцам, которые еще не были выплачены тамплиерам к моменту конфискации имущества в 1307 г. Дабы законно обосновать погашение своих долгов, король ссылался на то, что по канонам запрещалось платить причитающееся еретикам.

Госпитальеры также должны были отказаться от доходов, полученных сборщиками налогов во время наложения секвестра. Эти долги, ликвидированные одним росчерком пера, составляли около 500 000 ливров. Отметим также, что казна ордена Храма в Париже уже на следующий день стала и королевской казной, при этом королевские чиновники не завершили финансовые операции, начатые последними бухгалтерами ордена Храма. Для Филиппа Красивого речь шла не столько об отправлении правосудия, сколько о ликвидации банковского счета, баланс которого был слишком благоприятен для тамплиеров.

Несмотря на полученную денежную прибыль, для Филиппа Красивого процесс по делу ордена тамплиеров представлял собой поражение. Орден не был осужден по закону, как рассчитывал король. Духовная власть Святого Престола взяла верх над неправомерными притязаниями королевского абсолютизма. Если верно то, что Филипп Красивый понемногу подчинил себе инквизицию, чтобы сделать из нее послушный инструмент, то эта тактика не была эффективной: в конечном счете монарх не смог добиться полной победы.

Некоторые также утверждают, что король продолжал испытывать денежные затруднения даже в те годы, когда он сам получал доходы с конфискованного имущества. Другие, наоборот, говорят, что после ареста тамплиеров финансовые проблемы с казной значительно уменьшились.

Доходы ордена Храма, полученные королем, как будто достигали двенадцати миллионов. Разумеется, эту цифру невозможно проверить. Среди поступков короля наиболее значимым явился тот факт, что, по словам Монтаньяка, арендуемые земли тамплиеров были выставлены на торги, при этом арендная плата была столь высока, что съемщики разорились, а король завладел их имуществом.

* * *

После Вьеннского Собора тамплиеров судили в соответствии с их личными поступками. Провинциальные соборы полновластно распоряжались их судьбами.

Тех, кто отказывался от своих предыдущих признаний, считали нераскаявшимися еретиками и приговаривали к сожжению или пожизненному заключению. Тем, кто подтверждал свои признания, давали содержание из средств ордена. Многие сумели избежать суда, занявшись простым ремеслом или, если они происходили из знатной семьи, поменяв имя.

Папа сохранил за собой право судить великого магистра и сановников ордена, но в конце 1312 г. под предлогом большой занятости он передал трем своим кардиналам: Николя де Фревилю, доминиканцу, который был исповедником и советником короля, Арно де Фаржу или Арно д’Ошу, племяннику Папы, и Арно Нувелю, монаху из Сито.

Кардиналы не станут вести новые допросы: они воспользуются данными ранее показаниями.

Три прелата отправились в Париж, но прежде чем судьба сановников будет решена, пройдут долгие месяцы.

18 марта 1314 г. три кардинала приговорили высших сановников тамплиеров к пожизненному заключению.

Приговор был оглашен в Париже, на паперти собора Парижской Богоматери, где воздвигли эшафот. Народу хотели доказать, что тамплиеры были действительно виновны. Поэтому один из легатов, Арно Нувель, велел тамплиерам прилюдно признаться в своих заблуждениях. Чтобы испугать их, был разожжен костер. Приоры Франции и Аквитании уступили угрозам и повторили признания. (Они закончат свои дни в темнице.)

Затем произошло неожиданное. Жак де Моле и Жоф-фруа де Шарне воскликнули: «Мы не виновны в тех преступлениях, в которых нас обвиняют, но мы виновны в том, что подло предали орден, чтобы спасти собственные жизни, чтобы избежать непомерных страданий пытки и умилостивить тех, кто мучил нас. Орден невинен, он свят; обвинения нелепы, признания лживы».

Пребывавшие в замешательстве кардиналы перенесли вынесение решения на следующий день и передали Моле и Шарне в руки прево Парижа.

Король пришел в ярость и решил ускорить развязку: в тот же день королевский совет, на котором присутствовали только светские лица, приговорил «нераскаявшихся еретиков» к немедленной смерти.

Вечером на Камышовом острове был сложен костер, отблески которого освещали темные стены королевского дворца. Моле и Шарне умерли, сожженные на медленном огне, с взором, обращенным к собору Парижской Богоматери: «Они с такой стойкостью и твердостью приняли гибель в огне, — говорит хронист, — что толпа при виде их мужественной смерти и последнего отказа от признаний была охвачена восхищением и оцепенением».

Оба сановника не приняли бы смерть с такой твердостью и таким спокойствием, если бы орден, который они представляли, был виновен. Невозможно представить себе, что эти монахи солгали бы перед смертью, притом, что ложь влекла за собой казнь, а правда предполагала освобождение или, по меньшей мере, сохранение жизни.

Народ стал считать их мучениками и поспешил бережно собрать их пепел.

Часто приводят слова Боссюэ, сказанные в связи с гибелью тамплиеров на костре: «Они признались под пытками, они отреклись на эшафоте и в час смерти».

Легенда гласит, что великий магистр перед смертью проклял Папу и короля. Как бы то ни было, и тот и другой умерли вскоре после великого магистра, а их могилы были осквернены: останки Филиппа Красивого были выкопаны пятьсот лет спустя жителями Парижа. Что касается праха Климента V, он был развеян по ветру в 1577 г., когда папский мавзолей был разграблен кальвинистами.

Отметим, что все те, кто сыграл роковую роль в деле ордена Храма, умерли насильственной смертью: Ангерран де Мариньи, Плезиан, два первых доносчика и т. д. Отметим странное стечение обстоятельств: пять веков спустя, в эпоху Террора, резиденция ордена Храма в Париже (Тампль) должен был стать убежищем, где прошли последние трагические дни королевской семьи из рода Филиппа Красивого.

Что бы ни делалось, история тамплиеров всегда будет окутана туманом, сгущаемым по неким предвзятым соображениям. И если, заканчивая наше эссе, мы не можем прийти к формальным выводам, значит ли это, что наш труд был бесполезен? Мы полагаем, что благодаря тем крупицам истины, которые мы связали в единое целое, у большинства наших читателей сможет сложиться более полное представление об этом знаменитом процессе.

Сложные составляющие исторической и психологической проблемы, которая возникает каждый раз, когда разговор заходит о процессе ордена Храма, можно свести к следующим положениям: