Амброзия - Даша Пар

В твоей руке моя рука

И ты сжимаешь добела

Как будто сон увидел

Как будто нет меня

И всё вокруг — неправда.

Но будь я призраком

Из сновидений соткана

Как отличить где явь, где навь?

Мои объятия, поцелуй

И ласка тёплая, любовь

Всё, как ответ -

Я здесь.

Вельямин подхватывает подмышки, вытягивает из постели и несёт на руках к выходу из комнаты. За нами следует Хельга. От слабости кружится голова, она как чугун, как муравейник, осиное гнездо. Упрямо держу глаза открытыми и сосредоточенными на одной точке. Его лице. Вель постарел. Не так, как от старости, скорее от усталости. От внутренней боли. От одиночества. Печали. Морщинки расползлись от уголков глаз, между бровей залегла глубокая вертикальная впадина. Возле губ острые линии разошлись вверх и вниз, закладывая новые маршруты нелёгких воспоминаний и тяжёлых, нерадостных мыслей.

Вель прижимает к груди так бережно и осторожно, будто несёт на руках драгоценность, фигуру из хрусталя, эфемерное чудо. Хельга вышла вперёд, расчищая от завалов путь, и с каждой пройденной комнатой открывались всё новые и новые страшные картины разрушения.

Сломанная мебель, покорёженные стены, как будто из пушки пробитые насквозь, следи крови на полу и стенах, всё вперемешку, как будто грязная каша. Впереди на моих глазах распахнулись двери и выбежали мужчины с носилками, на которых стонет раненный, у него из груди быстро течёт кровь, санитар безрезультатно прижимает потемневшие тряпки к месту ранения. Мы посторонились и я увидела, что у раненного отсутствует нога ниже колена.

В другой непострадавшей комнате вижу обычных слуг, споро собирающих все тряпичные принадлежности, будто занавески, шторы, покрывала с мебели. При виде нас расступились и с какой-то странной надеждой глядят на меня.

На всём пути к Велю постоянно подбегают стражники, докладывая о новых разрушениях и потерянных позициях. Приказы кан-альфа отдаёт скупо даже отстранённо и каждый с пониманием глядит мне в лицо. Словно я — самое важное в этом замке. Словно от меня зависит всё.

Чем больше смотрю по сторонам, тем больше слышу и вижу, и понимаю реальность происходящего, его безвозвратность. Крики, бой пушек, хаос и в воздухе летает плотная пыль, заслоняя всё и покрывая лицо белым налётом.

— Куда мы идём? — закашлявшись, спрашиваю, когда в очередной раз мимо пронесли раненного, а нам сказали, что правая стена больше не имеет выхода.

— На самый верх, — хрипло отвечает Вель, целуя в макушку. — Прости, что всё так получилось.

— Я не могла вызвать его так, чтобы об этом не узнали. Письмо перехватили и сюда прибыли люди Демьяна.

От имени дяди сжалась, неприятные воспоминания как из бочки хлынули в голову, слегка затопив сознание.

— Видимо, между ними нет согласия, — прошептала негромко, а поймав вопросительный взгляд лэрда, отмахнулась. — Потом.

— Твой отец сказал, что ты справишься, — продолжил Вельямин, а Хельга открыла последние двери и мы оказались в круглой комнате с винтовой лестницей наверх.

Это место пробудило ещё более давние воспоминания и я поняла, куда мы идём. Из-за разрушений, не узнала западное крыло, а ведь именно отсюда когда-то меня забрал Ахлик. Та самая башня, тот самый вид.

Мне пришлось самой ползти наверх, так как здесь не было места, чтобы Вель мог нести меня. Он поддерживал сзади, поэтому поднимались очень медленно. От голода кружилась голова, но я понимала, что мы не можем взять перерыв.

Я знаю, что волки давно уже не воевали по-настоящему. Благодаря чётким границам своих владений и сложностям при смене власти, настоящие конфликты случались так редко, что военное развитие остановилось на уровне позднего Средневековья. По сути они уже умеют обращаться с пороховым оружием, но дальше дело не пошло. И сейчас наглядно вижу, как легко можно завоевать крепость, имея всего лишь пушки, когда их нет у осаждаемых.

Последний пролёт преодолели на одном упрямстве и наверху разложились прямо на занесённой снегом крыше. Повсюду валялась крошка от сбитых верхушек каменных пик, а сквозь парапет виделся лес, а перед ним солдаты запаса и пушкари. Основные силы уже внутри замка-крепости.

— Они взорвали ворота второй ступени, — негромко заметила Хельга. — У нас осталось совсем мало времени.

Приподнявшись на локтях, увидела картину целиком.

С высоты птичьего полёта ситуация представляется грубыми поверхностными мазками. А зрение позволяет увидеть лишь фрагменты от общего. Я не могу почувствовать, что должны ощущать жители среди огня, дыма и крови. Среди волков, дерущихся с волками, вздрагивая от пороховых ударов, вспышек света, от падения стен родных домов. Стоны и вопли. На моих глазах очередной пушечный удар пробил стенку и разметал людей как кегли, а чуть поодаль волк от ужаса принял звериный облик и набросился на другого, сбивая с ног и впивая клыками в шею. Они никогда не слышали, как стреляют пушки.

С другой стороны отряд волков идёт в атаку против нападавших, действуя чётко и выверено, не поддаваясь панике, вступая в бой. Ещё чуть дальше возле ворот в замок суетятся волки, сдерживающие иные отряды защитников, изворачиваясь от воды из кипящих котлов, срывающейся со стен, подгоняя пушки, чтобы разбомбить вход в замок и полностью подавить сопротивление крепостного города.

И тогда вижу его. Кем бы ни был этот человек, он руководил нападавшими. Я почувствовала, как от него исходит сила, точно такая же, как была у Райво. Генерал, один из слуг обновлённого Демьяна. Теперь он делает то же самое, что и отец. Но сам он не способен делать то, что умеет Девон. Или я?

На что я способна? Почему Деймон так уверен, что я смогу справиться с огнём, порохом и чужими волками? Что он знает, чего не знаю я?

По словам Девона, вместе мы способны сокрушать драконов. Я сама чувствую, какая сила просыпается, когда мы берёмся за руки. Когда мыслим на одной волне и желаем одинакового. Но на что способна я одна?

Есть только один шанс узнать это.

Мне пришлось приложить все силы, чтобы просто подняться без помощи Вельямина. Он воспротивился моему желанию, но я отстранилась и встала, прислонившись к каменным остаткам ограждения. Хельга спросила:

— И что дальше? — скепсиса в её голосе хоть отбавляй. Она сама не понимала, зачем всё это.

— Деймон велел прислушаться к себе. Сказал, что теперь ты знаешь, на что способна.

Вот это класс! Это было даже несуразно. Как глупость, насмешка.

Здесь, на ветру, когда от холода сводит зубы, когда от голода съёживается желудок, а голова готова взорваться роем из рассерженных ос, о чём мне думать? Что делать? Наблюдать за мелкими букашками, что расстаются с жизнями прямо у меня под ногами? Ждать, когда этот незнакомец придёт и заберёт меня? Отдаст дяде? А что станет с Хельгой и Вельямином? Они, разумеется, будут защищать меня ценой своих жизней? Или Хельга отдаст без боя, когда поймёт, что я ни на что не способна?