Дом-2. Роман с Бузовой. История самой красивой любви - Ольга Бузова

Красота и романтика там в каждом здании, в каждом канале, в каждойлодочке-гондоле. Мы смеялись каждый день с утра до вечера, и каждый деньотличался от другого. Каждую ночь, засыпая в Ромкиных объятиях, я мечтала отом, чтоб это наше романтическое путешествие не заканчивалось никогда. Ещётогда я дала себе обещание, что мы с Ромкой обязательно посетим этот городснова. И я надеюсь, что скоро это произойдет.

Рома

Поскольку все то время, что мы находились в Вероне, я был лишен всеобщеговнимания, здесь, в Венеции, должен взять реванш. Фортуна повернулась ко мнеутром на площади Сан-Марко в образе визажистов. Я решил не упускать момент. Наплощади всего за пять евро эти самые визажисты, при помощи кисточки и акварели,нарисуют маску прямо на лице. А так как на моей голове пространства для такоготворчества предостаточно, я захотел, чтобы на мне нарисовали шлем. Я сел,объяснил, чего, хочу, запасся терпением и ожидал реакции. За все то время, чтомой визажист в поте лица работал над моей лысой головой, вокруг собралосьнемало народу. Меня фотографировали, смотрели, показывали пальцем, приводилидрузей. Олины же старания привлечь к себе внимание пошли прахом. Она и танцевалапод громко играющую музыку на площади, и пыталась шутить, но все, тщетно. Зеваквокруг меня собралось столько, что я почувствовал легкое упоение собой.Получилось, по-моему, симпатично.Весь день я провел с этим шлемом. В какой-то момент даже забыл, как яркораскрашена моя голова, и искренне реагировал на удивление прохожих и их попыткименя сфотографировать. Ближе к закату, когда ноги уже едва волочились отбесконечной погони за достопримечательностями, нам пришла совершенно очевидная,но гиперромантичная, на мой взгляд, мысль: а почему бы не попить шампанского,стоя на мосту? Как раз под боком оказался магазин, в котором мы без особоготруда взяли игривый напиток, и пошли к ближайшему мостику. Сложно полностьюописать весь тот спектр чувств, который испытываешь, распивая шампанское изгорла, но, видимо, это взвинченное состояние, смешанное с парами алкоголя иощущением невероятной свободы, заставило Олю кинуть пустую бутылку впроезжающую под нами лодку! Бутылка прошла в двух сантиметрах от носа катерка иплюхнулась в воду. Такой дерзости от Оли даже я не ожидал. Именно поэтому я таксильно ржал, что меня даже затошнило. Итальянцу не очень понравилась этавыходка, и он, видимо, ругался на нас нецензурной бранью!Сложно делать эти две вещи одновременно — дико ржать и убегать, но нам этоудалось. Адреналин, смешанный с зндорфинами, дает потрясающий эффект: передглазами мелькают люди, мостики, здания, узкие улочки. Остановились мы толькоперед тем самым железнодорожным вокзалом, с которого началась Наша Венеция.Побывать здесь и не прокатиться на речном трамвайчике ночью, было бы какминимум глупо. Билет для местных стоит один евро, для иностранцев— пять! Изрядно выругавшись, мы все-таки занимаем места на передней открытой смотровойплощадке. Спустя час, спускаясь на землю, осознали, что потратили ничтожные посравнению с полученным удовольствием деньги. Большой канал при свете солнца илиэлектрических ламп — это два совершенно разных места, каждое из которыхнавсегда войдет в ваше сердце. Искусно подсвеченные здания, дворцы, храмы,плавающие в воде,— все это просто зачаровывает. Какое счастье — обниматьлюбимую, смотреть на нос корабля, разрезающий водную гладь, слышать плеск водыи видеть перед собой два абсолютно одинаковых и потрясающих города. Один — ярковысвеченный желтыми прожекторами на фоне черного неба, усеянного белымизвездами, а другой — его перевернутая копия, размытая в черной воде! Оченьинтересное чувство, когда плывешь среди этой красоты, смотришь на этибесконечные колонны, арки домов эпохи Возрождения, на проплывающих мимо поющихгондольеров в соломенных шляпах,— и думаешь о том, что ни один город мира неможет быть прекрасней ночной Венеции!Как бы красиво вокруг ни было, от этого жрать хочется не меньше. Голод, что вРоссии, что в Италии, совершенно одинаковый. Именно он привел нас всупермаркет. Мы тыкаем через стеклянную витрину в понравившуюся на вид колбасу:— Вот эту! — Специально обученная девушка достает ее и кладет на какой-тостанок. На первый взгляд, это совершенно обычная столярная пила, которуюзачем-то приперли и поставили в мясном отделе. Эта упитанная дама кладет нашурозовенькую колбаску на ревущий станок и нарезает ее тоньше туалетной бумаги! —Зачем так издеваться над продуктом?— И как нам теперь это есть? Положить на хлеб?— Так его же никогда в жизни настолько тонко не отрежешь!— Поэтому бутерброд будет больше напоминать хлеб с какой-то мясной пленкой.Как здорово, что продавщица не понимала нашего возмущения, иначе бы приняла насза дураков или иностранцев, что в принципе одно и то же. Любой иностранец — этонемного дурак, тем более русский. Ну а с колбасой мы разобрались, придя домой.За время нашего короткого путешествия мы были в разных ресторанчиках, и каждыйраз на столе стояла соломенная корзина со свежим хлебом. Там были всевозможныебулочки и обязательно очень вкусная хрустящая пшеничная соломка. Уходя изкаждого ресторана, Оля забирала ее всю и дни напролет вместе со мной еюхрустела. У нас скопилось ее достаточно для того, чтобы догадаться: наверное,эти странные итальяшки просто накручивают колбасу на соломку и едят.Попробовали — понравилось. Не знаю, как там в действительности, но мы свято посей день убеждены в правоте своего гениального способа поедания тонкой колбасы.В этот же день, окрыленные своей находкой, мы отправились на поиски очередногозлачного места. Наше желание отведать как можно больше итальянских блюд былонеистощимо. Нашли очень маленький ресторанчик: в Венеции вообще все маленькое.В зале не больше десяти столиков, на стенах — картины, на которых какой-томужик на фоне видов, этого милого городка. Меню, а особенно цены радуют ещебольше. Можно заказать туристик меню:спагетти с курицей, с томатами, с мидиями;рыбное ассорти, мясной стейк, куриное филе;три вида салата (мы всегда брали «Микс салат»); отдать за это четырнадцать евро и от пуза наесться. Что мы и сделали. Но изюмэтого ресторанчика даже не в кухне, а в том, что каждый вечер, как только застолами собирались гости, на сцену выходил маленький полный мужичок, немногопохожий на Александра Маслякова, и пел. Вроде бы — ну и что тут такого, чтопел? А нет. То, как он это делал, забыть почти невозможно. Его звали LusidoBizuto. Он брал в руки гитару, подходил к одному из столиков, спрашивал, какзовут девушку, за ним сидящую, а если их было несколько, интересовался именемкаждой — и посвящал каждой из них серенаду! Он пел громко и красиво, в основномпро Венецию. Ту песню, которую он посвятил Оле, я запомнил. Как только вседевушки в кафе получили свою порцию внимания, начиналась развлекательнаяпрограмма. Он пел все: от всем известных «Битлз» до неумирающих хитов Элвиса.Насколько я понял, танцевать там не принято — и именно поэтому мы это сделали.Я кружил Олю на руках, она трясла свой гривой, мы просто отрывались, а Lusido,видя страсть в наших глазах, играл еще жарче, еще веселее. Короче, мыпротанцевали весь вечер, а когда уходили, он попросил Олю станцевать на бис,представив ее как Grande ballerina from Russia.Позже, уже летом, на проекте, я решил удивить Олю, выучив именно ту песню,которую он пел ей тогда в том маленьком кафе.