1977. Кошмар Чапелтауна - Дэвид Пис

Он улыбается:

– Ты ведь – Боб Фрейзер?

Я держу руку на ручке.

– Да, а в чем дело?

– Боб, не надо, – говорит Радкин.

Мудак из Отдела по борьбе с проституцией пятится от машины с обычным для таких случаев текстом:

– А че за проблема-то?

Радкин выходит и что-то говорит ему, оглядываясь. Эллис оборачивается, вздыхает:

– Вот черт, – и выходит из машины.

Я сижу на заднем сиденье «ровера» и наблюдаю за ними.

Мужик удаляется вместе с Эллисом.

Радкин снова садится в машину.

– Как его зовут? – спрашиваю я.

Радкин смотрит на меня в зеркало заднего обзора.

– Ты что, не можешь мне сказать, как его зовут?

– Спроси лучше Крейвена, – говорит он. Потом:

– Черт, пересаживайся вперед. Он уходит.

Я сажусь вперед, он заводит мотор, и мы срываемся с места.

Я беру рацию, пытаюсь связаться с Эллисом.

Без результата.

– Этот мудак все еще тявкает, – бросает Радкин сквозь зубы.

– Надо было мне пойти одному, – говорю я.

– Не надо. Один ты уже достаточно напортачил.

Мы стоим на перекрестке с Хэйрхиллс.

Белая «кортина» Фэйрлофа с черной крышей поворачивает налево, в сторону Лидса.

Я снова пытаюсь связаться с Эллисом.

Он отвечает.

– Вытащи, бля, свой долбаный палец из задницы! – кричу я. – Он едет в Лидс.

Я прерываю связь прежде, чем он успевает рассердить Радкина еще больше.

Фэйрклоф поворачивает направо на Раундхей-роуд.

Я пишу:

04.06.77, 16:18, переулок Хэйрхиллс, правый поворот на Раундхей-роуд.

Он выжимает газ, я пишу дальше:

Бэйзуотер Кресент.

Бэйзуотер Террес.

Бэйзуотер Pay.

Бэйзуотер Гроув.

Бэйзуотер Маунт.

Бэйзуотер Плейс.

Бэйзуотер-авеню.

Бэйзуотер-роуд.

Он поворачивает направо на Баррак-роуд, мы едем прямо.

– Правый поворот на Баррак-роуд! – кричит Радкин мне, я – в рацию Эллису.

Я вижу Эллиса в зеркало заднего обзора, он включает правый поворотник.

– Он у него на хвосте, – говорю я.

Голос Эллиса скрежещет в нашей машине:

– Он паркуется у клиники.

Мы поворачиваем направо и съезжаем к обочине за перекрестком с Чапелтаун-роуд.

– Подбирает жирную пакистанскую сучку с кучей барахла, видно, затарилась в магазинах, – говорит Эллис. – Движется в вашем направлении.

Мы смотрим, как «кортина» проезжает мимо нас и выворачивает обратно на Раундхей-роуд.

– Мы едем за ним, – говорю я в рацию.

Радкин отъезжает от обочины.

– Скажи Эллису, чтобы подхватил его у следующего светофора, – говорит Радкин.

Я выполняю команду.

Радкин паркуется.

Мы стоим у въезда на Спенсер Плейс, у входа в дом Дженис.

Я смотрю на него.

– Тебе надо доделать свои дела, – говорит он, наклоняясь через мое сиденье и открывая мне дверь.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ничего. Будь здесь в семь.

– А что с Фэйрклофом?

– Мы сами справимся.

– Спасибо, Скип, – говорю я и выхожу из машины. Он закрывает дверь и уезжает по Раундхей-роуд

с рацией в руке. Я смотрю ему вслед.

Я смотрю на часы.

Полпятого.

Два с половиной часа.

Я стучу в дверь и жду.

Ничего.

Я поворачиваю ручку.

Дверь открывается.

Я вхожу.

Окно открыто, ящики вытащены из комода, с кровати снято белье, по радио – «Горячий Шоколад»: «Ты снова победил»…

Шкафы пусты.

Я беру с туалетного столика письмо.

Бобу.

Я читаю.

Она ушла.

* * *

Звонок в студию: А дело-то в том, что на половине домов британские флаги висят вверх ногами, черт побери.

Джон Шар к: Как можно!

Слушатель: Конечно, вы, Джон, можете смеяться, но представьте, каково это, если повсюду будут висеть перевернутые распятия.

Джон Шарк: Ну, перевернутый флаг и перевернутое распятие – это все-таки не одно и то же.

Слушатель: Разумеется, одно и то же, глупый ты мудак. На флаге-то что? Крест. Так ведь?

Передача Джона Шарка

Радио Лидс

Воскресенье, 5 июня 1977 года

– Еще один случай, – сказал Хадден.

Но я лежал не шевелясь, глядя, как крохотные черные и белые шотландцы стоят на коленях и голыми руками выдирают из земли траву с корнями. Телефон выскользнул из моей руки, я думал: Кэрол, Кэрол, вот так оно теперь и будет всегда, во веки веков, а, Кэрол?

– Пресс-конференция завтра.

– В воскресенье?

– Понедельник – общегосударственный выходной.

– Это подпортит тебе освещение юбилейных торжеств.

– Она жива.

– Правда?

– Ей просто повезло.

– Ты так думаешь?

– Олдман считает, ему помешали.

– Молодец Джордж. Шапку долой.

– Олдман говорит, что, если ты что-то получишь, ты должен немедленно с ним связаться.

– Значит, он что-то с нее взял?

– Олдман не говорит. И ты помалкивай.

О, Кэрол, разве на том свете не бывает чудес?

Очередной голос в брэдфордской квартире, там, в темноте, за плотными шторами.

Ка Су Пен подняла глаза, ее губы шевелились, слова отставали от них:

– В октябре прошлого года я была проституткой.

Она приехала сюда за десять тысяч миль, чтобы сидеть среди тусклой, обшарпанной мебели, с серой кожей и с синими волосами, за десять тысяч миль, чтобы трахаться с йоркширскими мужиками за грязные пятерки, зажатые в потных кулаках.