Путин. Россия перед выбором - Леонид Млечин

Когда бойцы в масках и с автоматами ворвались в здания «Медиа-моста», все, кто там находился, оказались в положении подозреваемых, преступников. Нельзя было ни войти, ни выйти, ни позвонить по телефону. Их согнали в одно помещение, у всех проверили документы. Обыски проводила генеральная прокуратура. Главным законникам страны и в голову не пришло, что они походя нарушили гражданские права достаточного числа людей. Если так действует генеральная прокуратура, так чего же ждать от других силовых министерств и ведомств?

13 июня 2000 года Владимира Гусинского вызвали на допрос по поводу найденного при обыске наградного пистолета и задержали без предъявления обвинения. Это имело огромный резонанс и в нашей стране, и за рубежом.

Против любого человека, нарушившего закон, должно быть возбуждено уголовное дело. Ни занимаемое положение, ни размер капитала не должны этому помешать. Если в отношении Гусинского имелись серьезные подозрения в совершении преступления, надо начать следствие — с этим все были согласны. Но Гусинский — не серийный убийца и даже не уличный хулиган, который бегает с кухонным ножом и может кого-нибудь порезать. Вполне достаточно было взять у него подписку о невыезде.

Прокуратура привыкла действовать иначе. Первым делом подозреваемого надо посадить. Само по себе лишение свободы делает любого задержанного сговорчивее, и он спешит признать все, что угодно, лишь бы поскорее суд, на котором можно будет заявить о своей невиновности. Следственная работа требует высокой квалификации и кропотливого труда, но зачем себя мучить, когда достаточно посадить подозреваемого и он сам во всем признается?

Впрочем, как вскоре стало ясно, никто и не собирался судить Гусинского. На него хотели надавить, чтобы он отказался от своей медиа-империи.

Президент Путин, находившийся в тот момент за границей, твердо и убежденно повторял, что ничего не знал о готовящемся аресте Гусинского. Это смутило экспертов: как же это могло произойти, что президента страны не поставили заранее в известность о такой крупной операции?

Даже в самых демократических государствах правоохранительные органы и прокуратура информируют главу государства о ходе расследования громких, общественно значимых дел. Президент — человек, которому доверены все высшие секреты, поэтому генеральный прокурор не вправе утаить от президента намерения арестовать ту или иную крупную фигуру. Президент государства имеет право узнавать о таких событиях не из газет. Он должен быть заранее готов к тем политическим последствиям, которые будет иметь подобный арест.

Это в теории. А на практике прокуратура всегда работала под неусыпным руководством президентской администрации. Неужели нас хотели убедить в том, что генеральный прокурор Владимир Васильевич Устинов не только скрыл от президента свои планы, но и вообще не желал с ним разговаривать?

У нас в стране есть камикадзе — в Чечне, они взрывают себя вместе с солдатами федеральных сил. Генеральный прокурор не похож на камикадзе. Ну разве можно себе представить, что генеральный прокурор по собственной воле решил взбудоражить страну и заодно испортить Путину первый официальный визит за границу?

Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы», рассказывал коллегам:

— Альфред Кох сказал в одном интервью, что нужно было заткнуть глотку таким горлопанам, как Гусинский, чтобы они не будоражили народ. Я думаю, что была дана команда Путиным.

Альфред Рейнгольдович Кох был в тот момент генеральным директором холдинга «Газпром медиа».

Скандал из-за ареста хозяина НТВ приобрел международный характер. Пострадавших было двое. Это Гусинский, попавший в тюрьму, и Путин, который впервые стал объектом массированной критики в негосударственных средствах массовой информации. Особенно когда Путин сказал, что не мог связаться с Устиновым, чтобы узнать, за что посадили Гусинского, — генеральный прокурор как на грех уехал из Москвы. Слова президента породили шутки и обещания подарить президенту мобильный телефон.

Именно в эти дни Путин отправился в Испанию и Германию, где его ждала теплая встреча. Европейские политические лидеры одного с ним поколения хотели установить с новым российским президентом хорошие личные отношения. А уж поездка в Берлин должна была стать для Путина зримым свидетельством исполнения желаний. Когда-то он уезжал из немецкой столицы скромным офицером госбезопасности без особых перспектив, а вернулся президентом великой страны.

Но Путин лишился возможности насладиться триумфальным путешествием по Европе. Атака на НТВ произвела самое невыгодное впечатление на западное общественное мнение. Особенно на американского президента Билла Клинтона — а он только что побывал в Москве и демонстративно дал интервью именно радиостанции «Эхо Москвы», входившей в «Медиа-мост».

Владимир Владимирович предполагал говорить о том, что в России наступают новые времена, убеждать, что в Россию можно и нужно вкладывать деньги, а ему задавали один и тот же вопрос: почему под ударом независимое телевидение, которое всего лишь критикует правительство?

Путину это было крайне неприятно. Если сначала он говорил об истории с Гусинским и НТВ с легкой улыбкой, словно удивляясь, что его беспокоят какими-то мелочами, то очень быстро утратил привычное спокойствие и буквально кипел от раздражения. И все-таки ему пришлось произнести слова, которых от него ждали: прокуратура, может быть, погорячилась, вовсе необязательно было сажать хозяина НТВ.

Все ошибочно решили, что Путин пошел на попятный и тем самым подает сигнал прокуратуре: отпустите его! Думать так — значило вовсе не понимать Путина. Видно же, что по своему характеру и воспитанию он более всего не терпит обвинений в слабости, в том, что поддается чужому влиянию…

История с НТВ произвела впечатление на многих людей, которые занимаются политикой, журналистикой, бизнесом. Они задумались: то же самое запросто может произойти и с ними. И эта мысль преследовала их всякий раз, когда они сталкивались с выбором: сказать правду или промолчать, сделать то, что должно, или то, что требует начальство… Стало ясно и другое. Атака на НТВ — не частная инициатива, а часть общего плана, продуманный шаг, смысл которого очевиден: средствам массовой информации, которые позволяют себе критиковать по принципиальным вопросам президента и правительство, не будет позволено существовать. Более того, широкая кампания в защиту НТВ, свободы слова в целом только убедила команду, затеявшую это дело, в необходимости подавить сопротивление в зародыше.

Организаторы этой операции предполагали, конечно, какой будет реакция и в стране, и в мире. Но считали, что этим можно пренебречь. Надо проявить упорство. Показать, что власть на попятный не пойдет, на давление не поддастся.

У руководителей «Медиа-моста» начались неприятности. Первый заместитель руководителя холдинга «Медиа-мост» Игорь Малашенко не смог вылететь на экономический форум в Австрию. Пограничники вывели его из самолета и держали в аэропорту, пока не пришел приказ сверху отпустить.

Начался скандал. Объясняться с элитой делового мира пришлось министру экономического развития Герману Грефу. Надо понимать, что Греф обратился куда надо и поинтересовался: ребята, объясните, что с Малашенко, потому что меня будут спрашивать иностранцы. «Ребята» растолковали Грефу что к чему. Он честно пересказал версию о том, что причиной был анонимный звонок: дескать, Малашенко везет контрабанду. Игоря Евгеньевича проверили и отпустили.