Доброволец. На Великой войне  - Сергей Бутко

– Интересно. И куда же его забросило?

– В тело русского офицера в самый разгар битвы при Нарве тысяча семисотого года. Знаю, о чем вы подумали. Всевозможные временные парадоксы и нестыковки. Ничего нельзя трогать и изменять, иначе произойдет непоправимое. Сидорову тогда было не до этого. Изменить что-либо он попросту не успел, даже если бы и захотел. Шведская пуля помешала. И все же это ЧП не осталось без последствий. Шутка ли, когда возникает такая перспектива, когда путешествие во времени, пусть и подобным способом, может стать реальностью. Но, к сожалению, и мы доигрались. Однажды произошла та самая внештатная, аварийная ситуация, которая рано или поздно должна была произойти. Одним апрельским днем две тысячи девятнадцатого года во время проверки оборудования случился сбой программы с последующим взрывом. Но «Сфера» все же напоследок успела сработать. Сознание всех находящихся на тот момент в лаборатории людей, включая меня, перенеслось в прошлое: в тридцатое июля тысяча девятьсот восьмого года. Перебросило нас локально: в Петербург. Меня в тело тогда еще совсем юного кадета Леонида Николаевича Пунина, а других… Не могу пока вам рассказать про других.

– Продолжайте. Я уже привык к конспирации.

– Продолжаю… Друг друга мы нашли довольно быстро. Благо, что даже на подобный случай была припасена соответствующая инструкция. Но вот дальше…

– Вам удалось вернуться?

– В том то и дело, что нет. Для нас всех до сих пор неясно, что же стало со «Сферой» и есть ли у нас вообще шанс на возвращение. Зато теперь ясны возможные причины уже вашего появления здесь, в начале двадцатого века.

– И каковы они?

– Сейчас объясню. Вы знаете, что происходит, когда в работу компьютера вмешивается вирус?

– Конечно. Комп начинает работать некорректно, глючит и прочее.

– Так вот для нашего компьютера, то есть «Сферы», вирусом оказались вы и братья Бакунины. Каким-то непонятным образом вы сделались своеобразными попутчиками для «исходного кода», то есть для нас. Аномалией, ошибкой, сбоем. Такого не должно было б случиться в принципе, но это тем не менее случилось…

С Садовским мы беседовали еще очень долго. Не знаю, что и думать. Может быть, мы, те трое людей из двадцать первого века, что ехали в джипе к лагерю «Штыка» одним апрельским днем, действительно стали невольными «попутчиками» для столь же невольных путешественников во времени, а может быть, и нет? Зато ясны перспективы. Шансы попасть назад, в свое время, у меня уменьшились в разы. Если они вообще есть. Значит, все же вариант номер один дробь один: мне остается продолжать жить здесь, в этом времени и наблюдать за тем, как меняется привычный ход истории в этой параллельной и, как оказалось, уже не единожды измененной реальности. За это низкий поклон не только спецам из «Форточки», но и господину Алексею Бакунину.

На мой след Садовский с коллегами напали практически сразу же. До этого без дела не сидели, успели за шесть прошедших лет создать здесь, в Российской империи (а может быть, и по всему миру) обширную сеть осведомителей и агентов. «Механизм» вскоре заработал. Начался сбор информации, подкрепленный сложным математическим моделированием, позволившим точно рассчитать, когда и куда должно было выбросить нас – «вирусов-квартирусов». Рассчитали. Выбросило нас тоже локально, хотя и с небольшим временным интервалом. Ну, меня нашли быстро. Сам, в общем-то, в этом виноват, изрядно поспособствовав поиску. Вскоре до Садовского дошли сведения о моем футуристическом пении в госпитале (еще тогда в Августове), и агенты немедленно приступили к слежке. А дальше цепочкой потянулось одно за другим подтверждение моей истинной сущности, и сомнений у «форточников» не осталось.

Спросите, почему «землячки» не раскрылись мне сразу же, зачем следили и таились? Причина одна – нужно найти двоих других «попутчиков», которые в отличие от меня не спешили давать о себе знать. Кирилла до сих пор ищут. Может, погиб, а может, притих, надежно замаскировался, приспособился к нынешней эпохе, ничего в ней менять не хочет в отличие от брата, который уже успел наломать дров, но благодаря мне теперь помещен в психушку под строгим надзором. Еще один интересный факт: у «вирусов-квартирусов» есть особенность периодически притягиваться друг к другу, как магниты. В общем, получилась в итоге чистая рыбалка, где я исполнял роль эдакого «живца», на который так и поймалась хищная «щука». Обматерить бы Садовского с компанией за такую роль, но дело прошлое, чего уж там. Простил. К тому же еще одна «щука» пока на свободе. А значит, и бед в «озере» способна натворить таких, что и «малькам» и «ракам» жарко станет. Ну а я? Что теперь со мной? Буду двигаться дальше, друзья мои. Жить и надеяться на лучшее. А там увидим.

«Делу – время, а потехе – час», – утверждает народная мудрость, и я всецело стараюсь ей следовать, даже когда наступает перерыв на обед. В собеседниках у меня такой же, как и я, человек из двадцать первого века, волею случая очутившийся в другой эпохе. Хотя с первого взгляда и не скажешь. Вот сидит перед тобой за одним столом силач по имени Иван Заикин, более известный в нынешнее время как «Капитан воздуха» и «Король железа», ученик самого Поддубного. А на самом деле тарелку гречневой каши с мясом к себе придвигает Валерка Марковин, один из ученых умов «Форточки», который, кроме глубоких знаний обо всем на свете, обладает еще и умением безошибочно определить настроение собеседника. И этого у Валеры не отнять. Как приснился мне сегодня киношный Т-800 в бессменном исполнении Арнольда Шварценеггера, так и мысли все мои теперь о роботах да киборгах. А поскольку времени на небольшой послеобеденный отдых нам всем выделяется достаточно, то от очередной «лекции» не уйти, приходится диспутировать, выслушивая уйму, как правило, полезной и интереснейшей информации.

– …Ты даже не представляешь себе, сколь богата исторически такая область, как механика, – доказывал мне Валера. – С самых древних времен чего только не создавали. В том числе и роботов.

– Так уж и роботов? – засомневался я.

– Роботов. А точнее, пока что механических людей. О Дедале слышал?

– Слышал.

– Так вот он, помимо крыльев для сынишки, создал еще и несколько статуй, способных совершать простейшие движения. Но это мифы, а есть и реальность. Жил когда-то в Древней Греции механик Герон Александрийский. Он целый трактат написал под названием «Пневматика», где подробно рассмотрел весь процесс создания движущихся скульптур. Или еще пример. Тринадцатый век. Философ Бэкон конструирует модель говорящей головы…

– Профессора Доуэля…

– Иди ты! – отмахнулся Валера. – Просто головы обычной и уж точно не профессорской. А еще был механический лев, что по первому зову Людовика Двенадцатого вставал на задние лапы. Между прочим, у наших монархов тоже такие диковины водились.

– А точнее? – полюбопытствовал я.

– Имеются весьма интересные письма голландских купцов, посещавших Россию во времена Иоанна Васильевича Грозного. Один из них, некто Йохан Веем, клялся и божился, что лично видел, как на царском пиру какой-то железный человек…