Полночный поцелуй - Клер Уиллис

— И что все это значит?

— Это мой новый клиент, Барри Уорнер. Кимберли его о чем-то просила, а о чем не знаю. Но наверное, скоро узнаю. Она упоминала понедельник.

— Надо полагать, Барри Уорнер работает на «Тангенто»?

— Да, — ответила я, — но откуда тебе об этом известно?

По его лицу невозможно было ничего понять.

— По работе я встречаюсь со множеством людей. Наши пути могли пересечься. Ты готова идти?

— Куда?

Он наклонился и прикоснулся к моей щеке.

— Хочу посмотреть, где ты живешь, — шепнул он мне в ухо.

Его запах проник мне в мозг и обрушил там лавину эндорфинов. Лишь много позже я сообразила, что он не ответил ни на один мой вопрос.

Каждый сентябрь или октябрь в Сан-Франциско бывает несколько ночей, когда нет тумана, и сырой озноб не проникает ни в тело, ни в душу. Воздух остается теплым, везде разливается аромат цветов, и люди чуть не до полуночи могут гулять в безрукавной одежде. А еще бывают ночи, когда вспыхивает раздражительность, в ход идут пистолеты, и полицейские сирены слышны до самого рассвета. Жаркие ночи доводят людей до безумия. Может быть, это меня оправдывает.

С вершины холма на Пасифик-Хайтс мы видели огни города, сияющие, как на новогодней елке. Почти полная луна создавала жутковатое ощущение дневного света, озарявшего особняки вокруг нас во всей их красе. Эрик сдерживал свою природную порывистость, чтобы идти в ногу со мной. Пока мы шли, он снял смокинг, ослабил галстук и закатал рукава. От одного вида его жилистых предплечий меня охватил восторг.

Ту Энджи, которой я была всю свою жизнь — серьезную, ответственную, осторожную Энджи, — скатали, как ковер, и запихнули на чердак моего сознания. Я слышала, как она что-то бормочет, но беспомощно и издалека. Она твердила, что очень неумно игнорировать признаки опасности и оставаться наедине с этим мужчиной. Она говорила, что тут одно из двух: он или заурядный злодей, безумец, хотя и человек, или же он что-то другое, что-то большее, такое зло, которое она и представить себе не может.

Но пока Эрик шел рядом со мной походкой тигра, поворачивал голову, чтобы принюхаться к воздуху и осмотреться, я плевала на то, что он такое. Все, что пыталась сохранить прежняя Энджи — работа, друзья, надежное умение понимать, как устроен мир, даже моя собственная жизнь, — все это больше не казалось важным. Многие люди рискуют своим здоровьем и даже жизнью ради новых впечатлений и опыта — парашютисты, автогонщики, альпинисты, пытавшиеся покорить Эверест. Опыт распространяется, и приоритеты меняются.

Мы дошли до моего дома, я отперла дверь, Эрик ее открыл и придержал, пропуская меня. Мы пересекли холл, я нажала кнопку лифта. Когда мистер Беннет перестраивал наш дом, он оставил старый лифт с решеткой вместо сдвигающейся двери из-за бронзовых панелей арт-деко, которые невозможно воспроизвести. Я смотрела на загорающиеся номера этажей, специально стараясь не смотреть на Эрика, потому что чувствовала, как его взгляд обжигает мне лицо, и знала — если я на него посмотрю, то непременно покраснею. Решетка была тяжелой и отодвигалась с трудом, мне приходилось открывать ее обеими руками, но Эрик справился одним пальцем. Все восемь этажей я смотрела себе под ноги.

Мы вошли в гостиную. Я уселась на кушетку и уставилась на луч маяка на острове Алькатрас. Эрик швырнул смокинг на спинку дивана, подошел к бару в углу и стал изучать бутылки. Налил нам обоим скотч, вышел в кухню. Я слышала, как он достает лед. Поставив стаканы с напитками на стол, он взял меня за плечи и повернул к себе спиной.

И начал нежно расчесывать мне волосы пальцами. Шея от его прикосновений тут же заныла.

— Ах, Анджела, красивая невинная девочка. Такая юная… — Голос его звучал печально.

— Зачем ты это говоришь? Мне уже двадцать восемь, какая из меня девочка? Кстати, а тебе сколько?

— Много больше, чем кажется. Я слишком стар для тебя. Но не могу перед тобой устоять, Анджела. Твоя красота превосходит время.

Если это был заученный текст, то очень хороший. Его губы коснулись моей шеи, ладони легко поглаживали мои руки вверх и вниз. Тело охватило жаром. Я прислонилась к его груди и положила голову ему на плечо. Одной рукой он ласкал мне лицо. Я чувствовала, как бьется его сердце — едва ощутимый шорох глубоко в груди. Его дыхание у меня на шее было прохладным и ароматным. Меня снова охватывало уже знакомое ощущение. Законы гравитации не действовали, я сделалась невесомой, тело мое парило, меня удерживали только его ласкающие руки и губы, скользившие вдоль шеи.

Потребовалась вся сила воли (я даже не знала, что обладаю такой), чтобы отстраниться от Эрика, но я это сделала и встала на нетвердые ноги. На этот раз я хотела его на своих условиях. Мне необходимо было знать, захочет ли он меня, если я выражу собственные желания и потребности, если сама буду все контролировать.

— Что-то не так, Анджела?

Он раскинулся на кушетке, его длинное тело как раз умещалось на ней от края до края. Лицо (и это меня просто взбесило) было совершенно спокойным, казалось даже, что он слегка забавляется. Ни один волосок не растрепался. В его глазах отражались городские огни, мерцали, словно преломляясь в призме, и в них не было видно глубины, не было окна в его душу. Неужели все это ничего для него не значит? Неужели я мышка, с которой играет пресыщенный кот?

Досада толкнула меня на неожиданный поступок. Нагота всегда заставляла меня почувствовать себя уязвимой, поэтому я всегда пряталась от своих немногих мужчин, раздеваясь под одеялом, под простыней или в темноте. Даже Энди видел меня голой всего несколько раз, и то случайно. Но сейчас я начала снимать с себя одежду, вещь за вещью, медленно, не спеша, глядя прямо в глаза Эрику, не давая ему отвести взгляд, и вот уже я стояла перед ним обнаженная, ничего не скрывая, предлагая всю себя.

Его лицо изменилось. То, что казалось надменностью, превратилось в нежность и вожделение. Он опустился передо мной на колени и склонил голову, словно молился перед алтарем.

— Анджела, ты само совершенство, — прошептал он.

Я шагнула ближе, обняла его. Он прильнул губами к моему животу и подхватил меня на руки легко, как перышко.

— Где твоя комната? — спросил он.

Я целовала Эрика, и его запах сделался просто непреодолимым. Он действовал на меня как веселящий газ — сначала онемели конечности, потом началась дезориентация и эйфория. Я не понимала, в чем дело, разве что я его полюбила, и это то, что эксперты называют «силой феромонов».

В какой-то миг я заметила, что Эрик так и не разделся, но это не имело никакого значения. Мне казалось, что сразу шесть рук ласкают мое тело, три пары губ целуют меня. Его длинные волосы задевали кожу, и по позвоночнику пробегали электрические искры; Я не знала, что происходит и с какой частью меня. Тело превратилось в единый орган чувственности. Точно знаю, что испытала оргазм, но описать это ощущение не могу. Восторг сотряс меня всю, от волос до кончиков пальцев на ногах. Чтобы не кричать, я кусала кулак.