Как обрести вдохновение и использовать его ресурсы: современные возможности - П. Стариков

Согласно здесь разрабатываемой концепции, объектное Я неизбежно ведет к конкуренции за ресурсы и, таким образом, к дисфункциям, поляризации и ухудшению общего состояния системы.

Наоборот, режим наблюдающего Я обладает потенциальной способностью к системной метарегуляции, но подавлен режимом объектного Я.

По Дейкману «у нас есть потребности, которые объектный режим сознания не в состоянии удовлетворить. Стремление принимать от среды (например, когда мы слушаем музыку), а не воздействовать на нее, как вынужден поступать охотник, требует иного режима сознания, без четкого ощущения границ, что предполагает опыт слияния с окружающим миром» [17, с. 94].

Разные функции этих двух режимов до некоторой степени обнаруживают параллели с различиями функций левого и правого полушарий головного мозга. Линейная организация мышления, характеризующая левое полушарие, соответствует режимам объектной осознанности, тогда как правое полушарие головного мозга имеет дело больше с восприятием целостных, холистических паттернов и обнаруживает заметное соответствие с сознательностью, действующей в режиме «воспринимания».

Объектный режим не может быть заменен на восприятие, функции одного не могут выполняться другим, необходимы оба режима. Например, процесс творческого решения задач включает две фазы, каждая из которых соответствует определенному режиму. Первая фаза требует объектного режима с характерным для него активным, энергичным, контролируемым мышлением: это сбор и объединение данных, исследование логических взаимоотношений между элементами задачи и стремление найти решение. Как правило, на этой стадии человек заходит в тупик. Затем он расслабляется, переводит внимание на другой объект, и это приводит ко второй фазе. В состоянии релаксации или «дрейфующего» мышления (режим «воспринимания») внезапно приходит решение…. При воспринимающем режиме становится возможным синтез, слияние того, что объектный режим удерживал разделенным [17, с. 96].

В объектном режиме первичен контроль, тогда как в состоянии «воспринимания» требуется «отпустить вожжи», «позволить» чему-то случиться, не навязывая свою волю событиям. Сотрудничество двух этих режимов обеспечивает продуктивное развитие личности.

Близкие подходы реализуют в своих многоаспектных системных исследованиях гениальности и Джон Гриндер, Джудит Делозье, разделяя функции первого и второго внимания. Они ищут модели, которые окажутся полезными для сложных отношений между первым и вторым вниманием. Опыт современной психотерапии, образования, бизнес-консультирования показывает насколько равновесие между первым и вторым вниманием существенно для здоровья и благополучия личности и ее окружения. Как на групповом, так и на индивидуальном уровне отмечаются серьезные последствия того, как организовано взаимодействие между первым и вторым вниманием.

Первое внимание, как правило, довольно целенаправленно, в значительной мере ориентировано на результат и не особенно разумно.

Второе внимание имеет ценные качества, которые мы обычно не замечаем в первом внимании, – целый мир возможностей, о которых мы можем только догадываться в состояниях нормального сознания, мир благодати и его поиска. Гриндер и Делозье предполагают, что существует много разновидностей благодати, как и множество ошибок, разочарований и отклонений от благодати. Каждая культура, несомненно, обладает собственными особыми видами благодати [14].

Авторы уверены, что проблема благодати – это по существу проблема интеграции, и объединиться в единое целое должны именно разрозненные части психики – прежде всего, та последовательность многочисленных уровней, один конец которой называется сознанием, а другой – подсознанием. Для обретения благодати доводы сердца должны слиться с доводами рассудка, эстетика и артистизм должны уравновеситься с технологиями достижения краткосрочных целей.

В результате синтеза двух разных описаний с позиции первого и второго внимания возникает новый класс информации. Одно из условий, ведущих к личностной гениальности – это требование иметь, по крайней мере, два описания на уровне первого и второго внимания, прежде чем приступать к действию.

Как мы уже обсуждали ранее, диалог и продуктивный синтез первичных и вторичных процессов раскрывает перед человеком пространство возможностей, единства и удовольствия, наслаждения целостностью.

При этом живая система как бы сама «знает», что является оптимальным для ее благополучия и развития в направлении совершенствования, своеобразное чувство целостности, появившееся в процессе эволюции живых систем. «Языком целостности» здесь становится язык чувств – удовольствия и неудовольствия.

Дисгармония, то есть нарушение целостности, потеря согласованности частей переживается как эмоция неудовольствия. Наоборот, гармония как состояние пропорционального, упорядоченного, согласованного целого переживается как удовольствие, по мере нарастания интенсивности чувства – опыт блаженства. Это различение и позволяет любой здоровой системе самоорганизовываться, увеличивать спектр своих возможностей. В итоге, возращение природной интуиции, естественной способности человека тонко различать приятное и неприятное оказывается решающим фактором, открывающим пути ненасильственного саморазвития.

Чувство прекрасного

Не менее значимы поэтический, мифологический или возвышенный язык, равно как и смех, веселье, которые, сопутствуя вдохновению, обладают тем же самым могуществом высвобождать и актуализировать человеческие ресурсы и потенциалы развития.

Искусство – не рациональный, а построенный на интуитивном постижении человека и мира путь к обретению единства и целостности, присущего вдохновению. Начиная от ощущений Золотой пропорции – нераскрытой тайны системной целостности, до сложнейших композиционных построений, различные направления искусства оттачивают способность постигать сложность человека, социальных систем, вести их к идеальному, подлинному, вдохновленному бытию. Чувство прекрасного – индикатор развития целостности открывает возможности человеческого разума в работе со сложными системами, перед которыми пасует современная наука и точные вычисления.

Каждая сфера искусства становится необходимейшим элементом развития человека и общества.

Эмпатии, психологической пластике, способности проникать в иные миры обучает великая литература, гениальная драматургия, киноискусство. То, что открывает читателям их талант и вдохновение – это возможность вчувствоваться, понять миры других людей. В этом, прежде всего, заключается величие русской культуры Толстого, Достоевского, Станиславского. Обучение сопереживанию, освоению разных социальных и психологических ролей, развитие «всемирности» души человека всегда являлось условием развития человечества. Когда-то может быть на заре развития цивилизации, так выстраивались необходимые элементы воспитания с помощью мифов и сказок. Сегодня способность к пониманию миров других людей, культур востребуется во все нарастающей мере, становится решающим фактором решения социальных проблем, основой новых социальных технологий.

Языки поэзии, живописи, музыки, танца «сплавляют» миры высших смыслов и земные, вовлекают в священнодействие символических процессов, наиболее точно настраивают на восприятие мира, свойственного именно состояниям вдохновения. Можно сказать, что они становятся языком человеческой души, языком глубочайших настраивающих ее синестезий и резонансов. Органично вводя в состояние вдохновения, эти языки позволяют различить скрытое, увидеть в ограниченном спасающую и настраивающую силу высшего порядка. Именно «в общении с крылатым и вещим сам человек одухотворяется, и это одухотворение выражается в чудесном расширении его горизонта», – как писал Е. Трубецкой [47, с. 461].