Домой возврата нет - Томас Вулф

Он шел по хорошо знакомым улицам, вдоль домов, таких кровно близких ему, словно он никогда их и не покидал, мимо людей, которые смолкали и ждали, чтобы он скрылся из виду, — и в душе все крепло сознание безымянной вины. Он знал, что вычеркнут из их жизни бесповоротней, чем если бы умер, и чувствовал — отныне для людей он не существует.

Вскоре он вышел из города и опять оказался на спаленной солнцем пустоши и вновь бежал по ней под безжалостным небом, в котором пылало пристальное око, пронзая его чувством невыразимо тяжкого стыда.

Поселившись в комнатке над гаражом Шеппертонов, Джордж считал себя счастливчиком. Притом он был очень рад, что мистер Меррит приехал раньше и получил в свое распоряжение куда более удобную комнату для гостей, ибо при первой встрече он с удовольствием ощутил исходящее от Дэвида Меррита тепло веселого доброжелательства. Это был цветущий, упитанный и холеный мужчина лет сорока пяти, всегда готовый пошутить и неистощимо любезный, карманы его набиты были отличными сигарами, которыми он щедро угощал при всяком удобном случае. Рэнди называл его уполномоченным Компании, и хотя Джордж понятия не имел, какие обязанности возложены на уполномоченного Компании, но, глядя на мистера Меррита, нельзя было не подумать, что они весьма приятны.

Джордж знал, конечно, что Меррит — начальник Рэнди и, как выяснилось, приезжает в Либия-хилл каждые два-три месяца. Он появляется этаким благодушным розовощеким Санта-Клаусом, сыплет веселыми шуточками, раздает толстые сигары, обнимает собеседников за плечи, — словом, при нем у всех повышается настроение. Сам Меррит сказал так:

— Я обязан наведываться время от времени, только чтоб проверить, хорошо ли ребята себя ведут и не попадают ли впросак.

Тут он так забавно подмигнул Джорджу, что все они поневоле заулыбались. И предложил ему отменную сигару.

Задача его, видимо, заключалась в представительстве. Он постоянно водил Рэнди и других торговых агентов Компании завтракать и обедать, в контору заглядывал накоротке, по преимуществу же, казалось, занят был тем, что распространял вокруг благодушие и благоденствие. Расхаживал по городу, со всеми заговаривал, хлопал по спине, называл просто по имени — и когда отбывал из Либия-хилла, местные дельцы еще с неделю курили его сигары. Приезжая в город, он неизменно останавливался «у своих», и все знали, что Маргарет станет готовить для него лучшие блюда и в доме появится хорошее вино. Вино мистер Меррит поставлял самолично, он неизменно привозил с собой солидный запас дорогих напитков. Джордж с первой же встречи увидел, что Меррит — из породы «добрых малых», от него так и веяло доброжелательством, и оттого было вдвойне приятно, что он остановился у Шеппертонов.

Но Дэвид Меррит был не только славный малый. Он был еще и уполномоченный Компании — и Джордж быстро понял, что Компания важнейшая и таинственная движущая сила в жизни всех обитателей города. Рэнди поступил туда на службу, как только закончил колледж. Его послали в главную контору, куда-то на Север, и там он прошел курс обучения. Потом он вернулся на Юг и здесь, начав заурядным коммивояжером, дослужился до окружного агента, а стало быть, сделался далеко не последним лицом в торговой системе.

«Компания», «окружной агент», «торговая система» — все это звучало загадочно, но весьма солидно. В ту неделю, что Джордж провел в Либия-хилле у Рэнди и Маргарет, мистер Меррит, как правило, являлся ко всем трапезам, а по вечерам сиживал с ними на веранде и, по своему обыкновению, весело шутил, смеялся и вообще всех развлекал. Изредка он толковал с Рэнди о делах, рассказывал случаи из жизни Компании, из собственной практики, и вскоре Джордж начал довольно ясно представлять себе, что же это за организация.

Федеральная Компания Мер, Весов и Счетных машин была обширной империей, на первый взгляд чрезвычайно сложной, а по существу покоряюще простой. Ее душа и тело — можно сказать, самая жизнь ее — заключалась в торговой системе.

Вся страна была разделена на округа, и в каждый округ назначался агент. Он, в свою очередь, нанимал коммивояжеров, которым поручались отдельные части округа. В каждом округе имелись также «конторщик», обязанный заниматься любыми делами, какие могут возникнуть, пока агент и подчиненные ему коммивояжеры в отлучке, и «техник», чья обязанность — приводить в порядок неисправные и сломанные механизмы. Все вместе эти служащие составляли агентство, и страна разделялась на округа таким образом, что в среднем на каждые полмиллиона населения приходилось по агентству. Иными словами, в стране насчитывалось около двухсот семидесяти агентств, и окружные агенты вместе с подначальными им коммивояжерами составляли армию почти в полторы тысячи человек.

Конечные цели этой промышленной империи, которую ее служащие едва ли когда-нибудь называли полным именем (кто же станет так грубо-фамильярно именовать божество!), а, чуть заметно понижая голос, произносили просто «Компания», — конечные цели ее тоже оказались покоряюще просты. Их высказал в своем знаменитом выступлении сам Великий Человек — мистер Поул С.Эпплтон Третий, и неизменно повторял эту получасовую речь каждый год перед всеми членами торговой системы, когда они собирались со всей страны на объединенное совещание. Под конец этого ежегодного съезда он выступал перед собравшимися, широким повелительным, великолепным взмахом руки указывал на огромную карту Соединенных Штатов, которая покрывала всю стену за его спиной, и говорил так:

— Вот он, ваш рынок! Идите и продавайте!

Что может быть проще и прекраснее? Можно ли красноречивей выразить могучий взлет воображения, который был увековечен в анналах современной деловой жизни под именем «прозрения»? Словам этим присущи всеобъемлющий охват и суровая прямота, какими отличались речи великих людей во все исторические эпохи. Так Наполеон обращался к своим войскам в Египте: «Солдаты, сорок веков смотрят на вас с вершин этих пирамид». Так говорил капитан Перри: «Мы встретили врага — и он наш». Так сказал Дьюи в Манильском заливе: «Можете стрелять, как только будете готовы, Гридли». Так сказал Грант перед зданием суда в Спотсильвании: «Я намерен отстаивать свои позиции, даже если придется потратить на это все лето».

И когда мистер Поул С.Эпплтон Третий мановением руки указывал на стену и говорил: «Вот он, ваш рынок! Идите и продавайте!» — собравшиеся в зале капитаны, лейтенанты и рядовые его торговой системы понимали, что не перевелись еще на свете исполины и век романтики не миновал.

Правда, в давно прошедшие времена устремления Компании были несколько ограниченнее. В ту пору ее основатель, дедушка мистера Поула С.Эпплтона, выразил свои скромные чаяния такими словами: «Я хотел бы видеть одну из своих машин в каждой лавке, магазине и заведении, которым она нужна и которые в состоянии за нее заплатить». Но самоотречение и самоограничение, сквозившие в этих словах основателя Компании, давным-давно устарели и, право же, подходили разве что к середине царствования королевы Виктории. Это признавал сам Дэвид Меррит. Сколь ни мало был он склонен нелестно отзываться о ком бы то ни было, а тем более — об основателе Компании, он вынужден был признаться, что по меркам 1929 года старику не хватило прозрения.