Путь художника - Джулия Кэмерон

Когда мы смотрим на творение Бога, то понимаем, что сам Он никогда и не задумывался над тем, чтобы остановиться. Ведь в мире не один розовый цветок, не пятьдесят и даже не тысяча. И, конечно, снежинки – ярчайшее проявление подлинной творческой неуемности. Ни одной похожей на другую! Этот творец подозрительно напоминает кого-то, кто мог бы поддержать нас в творческих начинаниях.

«У нас новый работодатель, – сообщает людям, решившим порвать с пьянством, «Большая книга Общества анонимных алкоголиков». – Если мы позаботимся о делах Божьих, Он возьмет на себя наши». Для растерянных новичков этого общества такой подход служит спасительным тросом. Отчаянно пытаясь вернуться к полноценной трезвой жизни, они держатся за эту мысль, когда сомневаются в собственных способностях порвать с пороком. Ожидая помощи свыше, они обычно получают её. Изломанные судьбы выправляются, отношения обретают свежесть и разумность.

Тем, кто ещё не дошел до критической точки, такие утверждения кажутся глупыми, даже обманчивыми, будто их надувают. Бог может устроить нас на работу? Да ещё на такую, которая принесет нам удовлетворение? Бог, который всесилен и несметно богат, у которого миллионы возможностей и ключи к любой двери? Рассказы о таком Боге слишком смахивают на дешевую выдумку.

И потому, когда перед нами встает выбор между заветной мечтой и ненавистной нудной работой, которая у нас уже есть, мы часто оставляем по боку мечту, а в наших неубывающих несчастьях обвиняем Бога. И обставляем дело так, будто это Бог виноват, что мы не поехали в Европу, не записались в художественную школу, не занялись фотографией. А ведь если честно, именно мы, а не Бог решили всего этого не делать. Мы пытались оставаться практичными – словно доказали себе, что Бог тоже практичен, – вместо того чтобы испытать, не поддержит ли Вселенная здоровое сумасбродство.

Создатель может быть нашим отцом, матерью или источником вдохновения, но уж точно у Него нет ничего общего с нашими родителями, Церковью, учителями, друзьями и их представлениям о том, что для нас практично. Творчество никогда не было практичным. А зачем ему это? И нам зачем? Неужели вы ещё думаете, что в мученичестве есть какое-либо целомудрие? Хотите творить – творите. Хотите создать маленькое произведение искусства – сложите два предложения. Найдите одну рифму. И сочините глупую детсадовскую считалку:

Любит Бог поэтов,

Пусть не верит в это

Вся моя родня.

Я пишу куплеты –

Значит, и за это

Любит Бог меня!

Творчество начинается с заготовки сена в солнечный день. С внимания к сейчас и наслаждения каждой минутой. С позволения себе приятных мелочей и перерывов. «Это нелепо, но Бог тоже нелеп» – хороший аргумент, когда вы балуете своего внутреннего художника маленькими удовольствиями. Помните, что это вы мелкая душонка и крохобор, а не Бог. Ожидайте от Бога все большей щедрости – и вы дадите Ему возможность оправдать ваши ожидания.

По-настоящему мы хотели бы заниматься именно тем, чем нам предназначено. И когда мы начинаем это делать, сразу находятся деньги, открываются нужные двери, мы чувствуем себя полезными, а работа кажется игрой.

На этой неделе мы продолжим анализировать представления о деньгах. Мы увидим, как отношение к деньгам («Их сложно добывать. Для этого нужно очень много и напряженно работать. Сначала надо думать о заработке, а уж потом о творчестве») формирует наше отношение к искусству.

Тем, кто заболел некой творческой анорексией – она проявляется в том, что человек жаждет творить, однако отказывается утолить эту жажду, всецело сосредоточиваясь на своем отказе, – может оказаться очень и очень кстати немного подлинной роскоши. Ключевое слово здесь – подлинной. Поскольку искусство рождается как акт экспансии и основывается на вере в неиссякаемый источник, нам совершенно необходимо иногда нежить себя, поддерживая тем самым ощущение изобилия и комфорта.

Что значит нежить? Для каждого из нас ответ на этот вопрос будет разным. Для Джины было достаточно одной распустившейся герберы на тумбочке у постели, чтобы напомнить ей, что жизнь – это сад возможностей. Мэтью обнаружил, что аромат пчелиного воска, применяемого для ухода за мебелью, вселяет в него чувство безопасности, основательности и порядка. Констанция сделала себе царский подарок в виде подписки на журнал (потратив какие-то двадцать долларов, она наслаждалась целый год приятным чтением).

Слишком часто, попадая в творческий тупик, мы объясняем это недостатком денег. Но деньги никогда не бывают истинной тому причиной. Дело в нашем собственном чувстве зажатости, ощущении бессилия. Искусство требует того, чтобы мы давали себе право на выбор. А это значит – на выбор заботиться о себе.

Один из моих друзей – знаменитый на весь мир и очень талантливый художник. Место в истории за вклад в искусство ему уже обеспечено. Он очень популярен среди молодых и очень уважаем среди опытных коллег. Ему нет и пятидесяти, а его уже отметили наградами и премиями за выдающиеся достижения. И тем не менее этого человека все ещё мучает творческая анорексия. Он продолжает работать, но это дается ему все труднее и труднее. Иногда он спрашивает сам себя: почему дело всей его жизни оборачивается для него тяжелой работой, а не игрой?

Почему? Потому что он отказывает себе в роскоши!

Поймите меня правильно: когда я говорю о роскоши, я не имею в виду пентхаусы с видом на море, одежду из бутиков, шикарные спортивные машины или путешествия первым классом. Этот человек позволял себе много таких излишеств, вот только жизнью своей он отнюдь не наслаждался. Он отказывал себе в роскоши свободного времени: общении с друзьями, семьей и, прежде всего, с самим собой – без каких-либо планов и сверхъестественных достижений. Всем, чем он когда-либо страстно увлекался, он теперь просто интересуется, убеждая себя, что слишком занят, чтобы развлекаться. Время идет – и он тратит годы на то, чтобы оставаться знаменитым.

Недавно я купила себе лошадь – впервые за десять лет. Услышав хорошие новости, мой успешный друг немедленно занялся «кайфоломством», предупредив меня: «Что ж, надеюсь, ты не собираешься слишком часто на ней ездить и проводить с ней много времени. Годы идут, и чем старше становишься, тем меньше удается заниматься тем, что тебе по сердцу. Все больше времени приходится уделять тому, что ты должен делать…».

Я давно научилась слышать в таких «кайфоломных» советах только то, что в них есть, так что прогноз не слишком меня обескуражил. Хотя навеял грусть. Я вновь подумала об уязвимости всех художников, даже очень известных, – в каждом из них живет моралист, который только и делает, что пытается пристыдить мота («Я должен заниматься работой») и очень не одобряет беспечные удовольствия.

Чтобы преуспеть как творческие люди – а некоторые утверждают, что и просто как люди, – мы должны быть открыты единому вселенскому потоку. Когда мы закупориваем сосуд нашей души, способный наполняться радостью, и щепетильно уклоняемся от маленьких подарков, мы отвергаем и большие дары. Те, кто, как мой друг-художник, много работает, рано или поздно замечают, что высосали из себя все возможное в поисках образов и теперь вынуждены возвращаться к более ранним произведениям и к специальным приемам, совершенствуя технику, но не приумножая искусство. Люди, окончательно перекрывшие рабочий поток, обнаружат, что живут бесцветной и бесполезной жизнью, каким бы количеством бессмысленных вещей и дел ни насыщали её.