Во власти девантара - Бернхард Хеннен

— Нет. Потому что я не Нурамон из твоих снов. Я не образ, который ты слепила. Я пришел в твой сон извне.

— Но почему?

— Потому что я должен извиниться. Я нарушил свое обещание. Мы не вернемся. — Он сказал это таким мягким голосом, что она сохранила спокойствие.

— Значит, то, что я видела раньше, все правда?

Он кивнул.

— Эльфийская охота потерпела неудачу. Мы все мертвы.

— Но ведь ты здесь.

— Да, но остаться надолго не смогу. Я всего лишь дух, который скоро отнимет смерть, чтобы однажды я родился снова. Теперь ты знаешь, что произошло. И узнала ты об этом не из уст чужака. — Он поднялся. — Мне так жаль, Нороэлль. — Нурамон с тоской поглядел на нее.

Она встала.

— Ты сказал, что я обладаю властью над этим сном.

Он кивнул.

— Тогда возьми меня за руку, Нурамон!

Он повиновался.

— Закрой глаза!

Нурамон выполнил и это ее желание.

Нороэлль подумала о своей комнате. Часто представляла она себе день, когда приведет в свои покои Фародина или Нурамона. И поскольку этого никогда не произойдет в реальном мире, она решила, пусть это случится во сне. Она сделала несколько шагов по поляне и пожелала оказаться в своем доме. И внезапно вокруг нее выросли стены. Растения превратились в плющ, они поползли по стенам и скоро заполнили собой весь потолок. Озеро исчезло, равно как и липы. Земля сменилась камнем, на нем поднялась мебель из живого плетущегося дерева. Редко чувствовала она такую силу в своих снах.

— Открой глаза, возлюбленный мой! — негромко сказала она.

Нурамон сделал так, как она велела, и с улыбкой огляделся по сторонам.

— Я представлял себе это иначе.

— Оно только во сне такое большое. И то, что здесь повсюду растения, не должно удивлять тебя.

Он положил руки на ее плечи.

— Мне так жаль, что я не смог сдержать своего обещания.

— А мне жаль, что судьба лишила меня возможности сделать выбор. Все, что у нас осталось, это только сон. — Она подождала, не скажет ли он чего-нибудь, не сделает ли… Однако Нурамон колебался. Она давно бы пошла ему навстречу, если бы он сам не избегал ее. Он должен был принять решение, и она не хотела делать это вместо него.

Когда он развязал завязки на ее ночной рубахе, Нороэлль облегченно вздохнула. Наконец он отважился сделать этот шаг! Он посмотрел ей прямо в глаза. Ужасы мира людей изменили Нурамона, он казался серьезнее.

Ночная сорочка соскользнула на пол.

Нурамон опустил взгляд.

Этого она не ожидала. Конечно, ему любопытно, как выглядит ее тело, которое он так часто воспевал, но не слишком ли быстро взгляд скользнул вниз? Потом она вспомнила о том, что он говорил. Ему нужно скоро уходить. Времени у них почти нет. А ничего не может быть хуже того, чтобы оказаться разделенными в неподходящий момент.

Он обнял ее и прошептал на ухо:

— Прости меня. Я уже не тот, кого ты знала. Мне сложно находиться здесь. Я всего лишь тень того, кем был когда-то.

Нороэлль промолчала; она не хотела на это отвечать. А еще она не отваживалась представить себе, какую цену придется заплатить Нурамону за то, что он отвоевал у смерти несколько мгновений и пришел к ней. Она отступила на несколько шагов и стала ждать.

Нурамон разделся. Что-то было не так… Она изучала его. Дело было не в его теле, оно было безупречно. Вспомнилось, что говорили женщины при дворе. Некоторые мечтали о ночи любви с ним. Теперь, когда он был полностью обнажен, Нороэлль более чем когда-либо понимала, отчего те женщины забывали о проклятии Нурамона. Никогда не думала она, что Нурамон выглядит как один из легендарных миннезингеров, о любовных приключениях которых так часто мечтали женщины. Как он мог прятать это тело?

Когда Нороэлль снова поглядела в лицо Нурамона, то поняла, что с ним не так. Черты лица его были искажены от боли. Ему пришлось многое пережить.

Нурамон нерешительно приблизился. Протянул к ней руку и коснулся ее, словно хотел убедиться, что она действительно с ним. Мягко провел рукой по плечам.

Нороэлль коснулась руками густой шевелюры Нурамона, затем погладила шею и грудь. Кожа его была мягкой. Она обняла его и поцеловала. При этом она закрыла глаза и почувствовала, как его теплые кончики пальцев гладят ее по спине и оставляют за собой прохладную дрожь.

Они вместе опустились на кровать. Она была не такой, как в реальном мире. Плетенье было более мелким, мягкая листва казалась гуще. Нурамон коснулся рукой листьев. Неужели никогда не видел такой кровати? Или его просто удивляет то, насколько она мягкая?

Они замерли, долго глядели друг на друга. Так вот каков конец долгого пути. Как часто мечтала она об этом миге. И хотя это был всего лишь сон, все казалось более реальным, чем когда-либо.

Нурамон коснулся ее волос, мягко поцеловал их. Провел ладонями по щекам, чтобы потом опуститься ниже, к ее шее и груди. Там он остановился. Нороэлль с нежностью наблюдала. Он должен прочесть в ее глазах, что она готова на все.

Внезапно она почувствовала, как его ладонь прошла между ее грудей и опустилась к пупку. Ее охватила дрожь. То была не просто дрожь от прикосновения, но магия. Она не могла сказать, в чем здесь дело: в руках Нурамона или в ее чувствах волшебницы. Может быть, тут смешивалось и то, и другое.

Он провел по ее бедрам, потом вернулся к спине. Затем отпустил ее, но остался рядом, и Нороэлль ощущала тепло его пальцев. Она закрыла глаза и легла на спину.

Она почувствовала, как он медленно склонился над ней, как его руки гладят ее груди, ласкают лицо. Она не могла понять, насколько тепло его тело. Должно быть, это чары?

Почувствовав, как его член коснулся ее бедер, она обхватила Нурамона ногами. Ее тело сотрясали волны дрожи.

Когда он вошел в нее, у нее захватило дух. Она часто видела сны о ночах любви с Фародином или Нурамоном, чувствовала желание, однако ни один сон не был настолько чувственно богат, как этот. На этот раз проснулись все ее колдовские способности. Так это должно происходить в реальном мире. Так было бы, если бы…

Нурамон замер. Она спросила себя, чего он ждет. Открыла глаза, увидела его лицо над собой. Он смотрел на нее несмело. Неужели она напугала его, когда у нее перехватило дыхание? Нороэлль провела рукой по его волосам, потом по губам. Ее улыбка должна была сказать ему все.

Он осторожно начал двигаться в ней.

В тот же миг все слилось у нее перед глазами. Она не знала, сон ли это, усиливает ли ее или его магия эти ощущения.

Казалось, с каждым движением Нурамона зарождается новый мир. Повсюду были свет и краски. А потом возникло его лицо. Оно появлялось и исчезало, казалось ей прекрасным, как никогда. А его запах! Ей чудилось, что она чувствует все запахи, которые связывают ее с Нурамоном: запах цветов липы, шелковицы и старого дуба, на котором стоял дом Нурамона. Ей казалось, что волшебство перенесло все эти запахи из ее воспоминаний в сон.