Родословная до седьмого полена - Дарья Донцова

— Кого? — обомлела я.

— Спутницу жизни, невесту, супругу, — растолковал Сеня, который отнял у приятеля трубку.

— Он с ума сошел? — возмутилась я.

— И уже нарыл себе принцессу, — радостно сообщил Собачкин.

— Так вот о ком говорили Леня и Раиса! — осенило меня. — Думала, они меня разыгрывают, сообщая о какой-то свадьбе. Господи! Я и представить не могла, что Дегтярев станет тратить время на такие глупости.

— Похоже, ты одна не в курсе его увлечения, — перебил меня Кузя, — у Дегтярева там вся бригада пасется, лайки ставит, комменты пишет. Ленька под ником doctor mertv, Рая — koroleva mira. Всех легко вычислить, у них снимки реальные. Один полковник — властелин фотошопа, король разных приложений, графического редактора и кучи всякой шняги, типа Сапчатик, и тому подобного.

— Это что такое? — полюбопытствовала я.

Сеня издал странный звук.

— Тебе зачем это знать?

— Просто так, — вздохнула я.

— Глупость полная, — объяснил Семен, — можно к своему изображению уши собаки приделать или превратиться в пингвина. Засада, однако, теперь у Александра Михайловича.

— Ты о чем? — насторожилась я.

— Дегтярев в самом начале, когда открыл Инстаграм, написал: «Когда выберу невесту, мы с ней встретимся в кафе и я выложу наше свидание», — пояснил Собачкин. — Умный он очень, не спорю. Ловит убийц отменно. И одновременно дурачок. Зачем обещать то, что тебя провалит? Три дня назад толстяк объявил, что кастинг невест завершен. И теперь все его подписчики сыплют комментариями: «Кто она?», «Надеюсь, это я», «Меня выбрали?», «Я, я хочу невестой быть», «Жду свиданку», «Когда встреча?», «Кольцо ей подарите?», «Ой, увидеть вас вместе счастье». А те, кто себя в жены не предлагал, активно за жениха с невестой болеют, советы по организации торжества дают.

— Вот попал! — засмеялся Кузя. — Как он с бабой в реале встретится? Для настоящей жизни фотошопа пока не изобрели.

— У женщин он давно есть, — возразил Сеня, — называется макияж. Так заштукатурятся, что их родная мама не узнает, спать лягут — не смоют. Один мой приятель после свадьбы поехал с новобрачной на море. Пошли они купаться, поплавали, поныряли, вылезли… Муж полотенце взял, обернулся, чтобы женушку-красавицу вытереть! Господи! Стоит какая-то страшненькая дамочка, без слез и не взглянешь. Он без боевого раскраса супругу не узнал. У баб все схвачено: импланты во всех местах, наращивание волос, ногтей. А нам что делать?

— То же самое, тебе пойдут накладки на икры ног, кривизна исчезнет, — засмеялась я и осеклась.

— Язык прикусила, ехидна? — спросил Сеня.

Я хотела сказать, что теперь понимаю, почему Дегтярев купил «маск морды лица из угл, нефт и масл», а потом хотел купить утягиватель живота, но промолчала.

— Можешь к нам заехать? — спросил Сеня.

— Ну, не знаю, — протянула я, — занята очень.

— Устал по телефону болтать, — пожаловался Собачкин, — голова заболела.

Я вышла из машины, которую успела припарковать у дома приятелей, на цыпочках подошла к двери, распахнула ее и крикнула:

— Доставка пирожных на дом.

Сеня, сидевший в распахнутом халате, опрометью кинулся вон из гостиной.

— Куда он? — удивилась я, водружая на стол коробку. — Я была в ресторане, там восхитительные десерты, купила вам полакомиться.

— Сеня полетел штаны надевать, — объяснил Кузя, быстро убирая бумажные тарелки с огрызками пиццы.

— У вас полное безобразие, — отметила я, — беспорядок и раскардаш.

— Сама виновата, — пробурчал Кузя, — предупреждать о визите надо. Мы бы прибрались.

— Наводите красоту только для посторонних? — улыбнулась я.

— Нам и так хорошо, — пожал плечами Кузя.

— Просто не успели после завтрака посуду помыть, — начал оправдываться Сеня, возвращаясь в комнату.

— Большинство людей ужинать собирается, и сервиз у вас из картона, — заметила я, — его после использования просто в мешок выбросить надо.

Кузя сделал вид, что меня не слышит, показал пальцем на пирожное в коробке.

— Оно с чем?

— Это эклер, — ответила я.

— Не бери, не вкусное, — объявил Собачкин. — Я ел такое.

— В кафе замечательный кондитер, — возразила я.

— Знаю, таких ресторанов много, бывал там, — сказал Сеня, — просто это Кузе не подойдет, там внутри типа грильяж, а он от него кашляет.

— Возьму круглое, — не стал спорить компьютерщик.

Сеня сцапал пирожное, которое отсоветовал товарищу, быстро откусил от него и простонал:

— М-м-м! Восхитительно.

— Эй, эй, почему в твоем эклере белая начинка? Грильяж коричневый, и он не похож на крем, — удивился Кузя.

— Это взбитые сливки, — облизнулся Собачкин, — настоящие, не из баллончика. Язык проглотить можно.

— А где грильяж? — вопрошал Кузя. — Ты говорил, что пирожное с ним.

— Кто? — заморгал Сеня. — Я?

— Эклер всего один был, — протянул Кузя, — ясненько. Сеня, ты солгал.

— Вру только правду, — заявил Собачкин.

— Оно и заметно, — не выдержала я. — А теперь рассказывайте, что узнали про Зинаиду Семеновну? Нашли Вадима?

Кузя вернулся к своему компьютеру.

— Начну по порядку.

Я села на диван и услышала занимательную историю.

Госпожа Нечеткина появилась на свет в богатой семье. Коммунисты утверждали, что рабочие-крестьяне являются элитой общества, им даны все права, льготы, сладкие куски и чай с вареньем. Но на самом-то деле все было иначе. Отец Зинаиды Семеновны, академик Семен Нечеткин, имел огромную квартиру в центре столицы, двухэтажную дачу в ближайшем Подмосковье и машину с шофером. Мать Олимпиада в свое время защитила докторскую диссертацию и активно помогала мужу. О маленькой Зиночке заботились две няни, в семь лет девочка пошла в лучшую школу столицы. Семен и Олимпиада любили гостей, а их материальное положение позволяло собирать друзей ежедневно. В хлебосольном доме академика всегда веселилась орда народа. Зиночка с детства общалась с непростыми людьми: учеными, артистами, писателями, журналистами, цветом советской интеллигенции — все они целовали дочку Нечеткиных, хвалили ее ум и красоту. Зина никогда не ездила на городском транспорте, в школу и на разные другие занятия ее доставлял в машине шофер. Шоколадные конфеты: «Белочка», «Суфле», «Мишка косолапый» — не переводились в буфете. Рыбный суп домработница Галя варила из осетрины, а икру Зина никакую не ела, она ей осточертела. У детей, с которыми дружила Зинуля, дома была та же картина. Ну разве что у писателя Илькина больше любили семгу, а в семье Потова, главного врача огромной больницы, вместо шоколада на стол ставили сухофрукты. До семнадцати лет Зина пребывала в уверенности, что все живут так, как родители и их друзья.