Старообрядчество и церковный раскол - Игорь Аркадьевич Родинков

вести семейную жизнь отправлять в скиты, а потом и вовсе признали брак. По мере того как выговцы богатели, они теряли совершенно характер мрачных аскетов. Вот почему на всем протяжении короткой истории общежития поморского согласия от него отделился целый ряд более радикальных беспоповских фракций: федосеевцы, филипповцы и другие.

Из этих жизненных фактов, казалось бы, сама собою должна вытекать немудреная политика и по отношению к выговцам. Правительство иногда понимало это. Особенно хорошо жилось раскольникам во время царствования Екатерины II. В это время был даже уничтожен установленный Петром I двойной оклад податей. По этому поводу один из современников Екатерины пишет: «Прежде все раскольники платили двойной оклад, но в наш благополучный век, когда совесть и мысль развязаны, двойные подати с них уничтожены».

Благополучно просуществовала Выгореция вплоть до суровых николаевских времен, когда, совершенно не считаясь ни с интимными сторонами народного духа, ни с экономическим значением общины в таком глухом краю, правительство ее уничтожило. Дамоклов меч опустился именно тогда, когда раскольники были только полезны…

7 мая 1857 года, как рассказывает Е. Барсов (автор книги «Акты, относящиеся к истории раскола XVIII в., изданной в 1889 г., авт. ред.), «выговцы собрались вечером в часовню на всенощную ко дню Иоанна Богослова. Большак вынес из келий свою икону, чтобы петь перед ней величание; в это время чиновник Смирнов со становым приставом, волостным головой и понятыми, явился в часовню, объявил собравшимся, чтобы прекратили служение и вышли вон; потом запечатал часовню и приставил к ней караул». Наутро «целые горы икон, крестов, книг, складней были навалены и увезены неизвестно куда». Говорят, что чиновники нарочно садились на воза, чтобы показать свое презрение к тому, на чем сидели. Часовни и другие здания потом были сломаны на глазах раскольников.

– А слышали вы,– спросил я старика-раскольника,– о манифесте, данном семнадцатого октября, о свободе совести?

– Как же, слышали, слышали,– отвечал старик – спасибо государю, он милостивый. – А потом в раздумье прибавил: – Да только на что ж теперь свобода? Теперь уж нам не подняться»[45].

«И все это удивительное создание самостоятельного народного духа, просуществовав более полутораста лет, погибло без следа, – пишет в заключение М. Пришвин. Картину прежнего величия можно себе нарисовать теперь лишь с помощью книг, рассказов стариков, свидетелей прежнего благополучия, наконец по множеству вещей, икон, рисунков, книг, которые встречаются особенно часто у заонежских крестьян.

Эти даниловские вещи находили даже за тысячи верст, на далекой Печоре…

На месте когда-то цветущего городка теперь жалкое село-волость; в нем есть православная церковь, живут попик и диакон, писарь, старшина. Можно и не обратить внимания на полуразрушенные ворота на берегу Выга, несколько раскольничьих могил на кладбище и несколько старых даниловских домов. Впрочем, старичок Лубаков, бывший когда-то, кажется, нарядником, а теперь по традиции называемый большаком, может еще порассказать о былой славе Выгореции: со слезами передает он путешественнику о всех ненужных жестокостях при разрушении народной святыни.

Вообще нельзя сказать, что было труднее раскольникам: победить ли суровую природу Выговского края, или уметь избегнуть падения постоянно висевшего над ними дамоклова меча в лице правительства»[46].

***

Распад беспоповщины на отдельные согласия не ограничился расхождением северного раскола на радикальных федосеевцев и умеренных поморцев. Беспоповщина стала быстро делиться на все более и более мелкие толки, которые уже отличались друг от друга не основными и широкими установками в отношении церкви и проблемы благодати, а второстепенными различиями в толковании отдельных обрядов или деталей устава.

В конце XVIII и в начале XIX века из федосеевского согласия выделилось несколько направлений, отказавшихся от учения о безбрачии. Эти толки получили несколько названий: аристовщины, по имени их учителя Ариста, польских (в бывших областях Речи Посполитой), рижских (в городе Риге). Но ортодоксальное ядро федосеевцев продолжало упорствовать в учении о безбрачии и принимало новоженов только после разлучения супругов, шестинедельного поста и обязательства дальнейшего целомудрия. В Москве при Преображенском кладбище федосеевцами была основана большая община.

Преображенская старообрядческая община ведет свою историю с 1771 г., когда во время эпидемии чумы старообрядцам-беспоповцам под кладбище были переданы земли за Преображенской заставой. В дальнейшем около этого кладбища, получившего название Преображенского, и сложилась Преображенская община старообрядцев-беспоповцев, где, кстати, были не только федосеевцы, но и беспоповцы других согласий. Основателем этой общины считается купец И.А. Ковылин (ум. 1809).

Здесь была построена Успенская церковь. В начале XIX века на территории общины сформировались отдельные мужская и женская обители. В 1806 г. обители были обнесены каменными стенами с башенками. В 1811 г. была возведена Крестовоздвиженская церковь (церковь Воздвижения креста Господня). При Николае I в 1854 г. Успенская церковь была преобразована в единоверческую. Здесь был освящен придел св. Николая, по которому церковь стали называть Никольской. В 1866 г. на территории мужской обители был создан Никольский единоверческий монастырь. Оставшаяся у старообрядцев обитель стала называться Преображенским богадельным домом.

После Октябрьской революции Никольский единоверческий монастырь был закрыт, в помещениях монастыря разместились различные учреждения. В 1930-е годы была уничтожена значительная часть стен, окружавших обители. Часть территории бывшего монастыря была передана Преображенскому кладбищу. Существенно пострадала и старообрядческая община. Например, сейчас часть территории бывшего Преображенского богадельного дома занимает Преображенский рынок.

Вместе с тем, в настоящее время Преображенская старообрядческая община вновь возродилась. Сейчас она занимает почти все корпуса бывшего Преображенского богадельного дома и Крестовоздвиженскую церковь.

***

Как писал С. Зеньковский, «…поморцы со временем стали распадаться на толки: первыми из поморства выделились непримиримые филипповцы, названные так по имени бывшего стрельца Фотия Васильева, в монашестве Филиппа, который после смерти Андрея Денисова захотел стать главой Выгорецкой киновии и оспаривал руководство ею у брата Андрея Семена Денисова. Филипповцы во главе со своим фанатичным основателем согласия отличались более радикальным мировоззрением, чем поморцы, возвели самосжигание в догму как способ очищения души от грехов путем огнеопальной смерти, отказывались молиться за царя, остались твердыми бракоборцами и постепенно приблизились в своем учении к проповеди Феодосия. В 1743 году, когда отряд правительственных войск хотел арестовать Филиппа, то «тот собрався со своими последователями, числом семьдесят человек, обоего полу прописными, и запершися, згоре совсем». Вслед за Филиппом в огне гарей погиб его ученик Терентий со своими последователями, а затем и другие филипповские учители. По наблюдению историков, ни в одном беспоповщинском согласии не было столько случаев самоумерщвления, как среди мрачных и непреклонных филипповцев. Кроме того, в то время как представители других согласий все чаще и чаще встречались с «никонианами» и другими иноверными, филипповцы оставались «крепкими христианами», непримиримыми противниками сношений с внешним миром