Удивительный мир Кэлпурнии Тейт - Жаклин Келли

— Да, у нас мисс Харботтл.

Виола надела чистый фартук и занялась чайным подносом, а я вернулась на свою скамеечку.

Беседа перескакивала с одной темы на другую, все это меня не слишком интересовало: кто заболел, кто выздоровел, кто женился, кто умер. Хаотичный разговор. Хаотичный — хорошее слово, новое. Надо бы и Тревиса научить.

Появилась Виола с подносом. Я вскочила, чтобы ей помочь и сосчитать кусочки торта. Виола вернулась на кухню, мама разлила чай, я разнесла чашки и тарелки. Пора было приниматься за еду, но тут мисс Харботтл наконец решила перейти к делу. Взглянув на маму, она начала:

— А не хотела бы Агата стать помощницей учительницы? С ее аттестатом она прекрасно могла бы обучать малышей азбуке.

Я как раз откусила первый кусочек восхитительного шоколадного торта. Божественно! Я медленно жевала, стараясь не упустить ни одной молекулы удовольствия. Я была так поглощена тортом, так сосредоточена на неописуемом вкусе, что в первый момент не заподозрила дурного.

Что случилось?

Разговор внезапно угас, течение беседы прервалось. Воцарилось молчание, и оно все длилось и длилось. Я взглянула на маму. Она выжидательно смотрела на Агги, как бы подталкивая ее к чему-то. Так мама смотрит на ребенка, когда он не торопится есть вареную морковку. А Агги спокойно жевала торт. Что я пропустила? Молчание затягивалось. Даже Джей Би в своем углу удивленно поднял голову.

— Агги, ты не слышала, что сказала мисс Харботтл? — осведомилась наконец мама.

— Ну, я же не глухая. Просто хочу услышать, какова оплата.

— Оплата? — казалось, мама впервые слышит это слово. — Оплата?

Я всегда думала, что леди не пристало обсуждать денежные вопросы на людях. Это faux pas. Разговор становился все более интересным.

Мисс Харботтл удивилась и, кажется, обиделась.

— Даже не знаю, мы надеялись на волонтера, но я могу обратиться с этим вопросом в попечительский совет школы. Можно назначить вам жалование, скажем, двадцать центов в час.

Я быстренько подсчитала в уме: шесть часов в день умножить на пять дней в неделю, умножить на двадцать центов в час получается целых шесть долларов! Ничего себе! Я взглянула на Агги новыми глазами.

Никому и в голову не могло прийти, что она запросит плату за свою работу, но чем больше я об этом думала… почему бы нет? Наступил новый век, и женская работа должна оплачиваться так же, как мужская. В прошлом году, во время сбора хлопка, папа платил мне никель за то, что я присматривала за цветными ребятишками, пока их родители гнули спину в поле. И я была в восторге, что мне платят за работу.

Агги положила вилку, вытерла губы салфеткой и вдруг сказала такое, чего я в жизни не слышала ни от девочек, ни от молодых женщин, ни от почтенных леди:

— Этого недостаточно.

С ума сойти! Мы разинули рты от такого нахальства. Не только заговорить о деньгах, но и потребовать больше! Атмосфера накалялась. Мама покраснела, мисс Харботтл поперхнулась и раскашлялась — наверно, от изумления крошка не в то горло попала. Я сбегала в кухню за стаканом воды. Она с облегчением глотнула и стала обмахиваться носовым платком, время от времени похлопывая себя по груди.

Агги мелкими глоточками пила чай, невозмутимая, как удав.

— Мне нужно тридцать центов в час.

— Невозможно, — выдавила из себя мисс Харботтл.

— У меня есть аттестат, это, наверно, стоит лишних десяти центов в час?

— Агата, у меня нет слов, — заявила мама. — Откуда такая меркантильность? К чему эти разговоры о деньгах? Наша семья за честь сочтет, если ты бескорыстно поможешь школе. Разве мы о тебе недостаточно заботимся?

— Что вы, тетя Маргарет, и я страшно благодарна. Но я хочу вносить посильный вклад в ремонт нашего дома в Галвестоне. Понимаете, я должна посылать деньги маме с папой.

— О! — сказала мама. — Ну конечно, это твой долг.

— А! — сказала мисс Харботтл. — Понимаю. Похвальное намерение. В таком случае я погляжу, что можно сделать.

И погода в комнате враз переменилась — был шторм, стало ясно.

Через неделю Агги была зачислена в штат Школьного департамента округа Колдуэлл со сказочным окладом тридцать центов в час. Девять долларов в неделю. Ее характер — по крайней мере дома — даже улучшился.

Другое дело в школе. Она не подавала виду, что мы родственники. Никогда не улыбалась, встретив меня в коридоре. Вне дома мы с братьями должны были называть ее мисс Финч. Она оказалась суровой по части дисциплины, а уж про чувство юмора я и не говорю (впрочем, чувство юмора в нашей школе — большая редкость). Ее ученики быстро отучились баловаться на уроках. Она преподавала самым маленьким, и под ее руководством малышня, спотыкаясь, продиралась через скучнейший «Букварь Мак-Гаффи». Вот типичный пример рассказика из этой книжки: «Это киска. Это миска. Миска для киски. Киска ест из миски». Не очень захватывающе, но надо же с чего-то начинать.

Глядя на Агги, я решила, что копить деньги — неплохая мысль. Правда, у меня не было никакой особой цели. Хорошо бы накопить денег на билеты до Остина для нас с дедушкой. Или купить свой собственный микроскоп. Больше ничего не придумывалось. Тренируя силу воли, я позволяла себе тратить только цент в неделю на сласти. Мы с братьями всегда тщательно выбирали конфеты, чтобы вышло и повкуснее, и подешевле. Каждую пятницу, получив карманные деньги, я не отказывала себе в маленьком приятном ритуале — полюбоваться своей золотой монетой и пересчитать никели и пенсы, прежде чем завернуть их в папиросную бумагу и спрятать в коробку из-под сигар. Сбережения уже достигли внушительной суммы в 5 долларов и 42 цента.

В один прекрасный день, поблагодарив папу за никель, я побежала себе в комнату. Достала из-под кровати коробку и только дотронулась до папиросной бумаги, поняла: что-то неладно. Еще не веря, я развернула сверток.

Нету.

Мой мир пошатнулся. Мисс Свобода, моя любимая монета, пропала. Блестящая, приятно увесистая, мой залог на будущее. Все еще не веря, я продолжала рыться в коробке — монетки поменьше, не такие ценные, обрывки бумаги — уже понимая, что ничего не найду.

Пропала.

Ладно, значит, пропала. Надо взять себя в руки и осознать, что это в самом деле случилось. Пора подключить мои гениальные мозги и вернуть ее. Я осмотрела коробку. Один угол размочален, словно прогрызен. Но дырочка слишком мала, монета не пролезет. Кто или что было у меня под кроватью? Мышь? Возможно, змея? Заметила блеск и, как сорока, утащила монету за плинтус? Непохоже. Сэр Исаак Ньютон? Как-то я извлекла его из-под кровати, он был весь в пыли. Проверила — тритон мирно плавает в своей миске, камень надежно удерживает проволочную сетку.

Я перешла к подозреваемым-людям. Один из братьев? Папа убьет, если узнает. Никто не осмелится, хотя Ламар мог бы. Сан-Хуана, наша многолетняя служанка? Сама слышала, как мама говорила: она надежна, как скала. Или Виола? Она появилась у нас еще до рождения Гарри. Немыслимо. Кто же остается? Агги.