Станция похищенных душ - Наталья Калинина

– Ну чего ты улыбаешься, ма? Правду говорю! – раздраженно обронила Ева. – Иван – друг юности.

– Что-то я не припомню у тебя такого… друга юности, – язвительно заметила мать и сунула под нос собаке кусочек ветчины.

– Конечно, не помнишь! Тебе как бы до моих друзей и меня дел особо не было, – не удержалась Ева.

– Дочь! – поморщилась мама, но суровое выражение ее лица сменилось умилением, когда она перевела взгляд на жадно заглатывающую кусочки ветчины собаку. – Дурой будешь, если этого Ивана упустишь.

– Он женат. На фотомодели и певице Эльзе Селиной. Слышала о такой?

– Тогда чего к тебе ходит?! Голову только морочит!

– Мама, говорю же, мы – друзья! И не морочит он мне голову, а помогает с поисками Тины.

– Друзья, друзья – детский сад какой-то! То, что женат, дело усложняет… Да и ты не фотомодель. Хотя голосом не обделена: в школьном хоре пела даже лучше, чем все эти современные певички. Но вот то, что ты не фотомодель… Росту, к сожалению, тебе не прибавишь, – мама критическим взглядом оглядела с ног до головы дочь, и задумчивое выражение ее лица обеспокоило Еву. – Но вот прическу сменить не только можно, но и нужно! В тридцать лет носить косу – это же ужас просто! Как старая дева! Да и твой мышиный цвет закрасить давно пора.

– Мама, ну спасибо, удружила и с «мышиным цветом», и со «старой девой»!

– А что? Правду говорю! Завтра же пойдем в парикмахерскую.

– Никуда я не пойду! Я завтра работаю. Это раз. Два – я не собираюсь отбивать Ивана у его жены. И три – мне нравятся мои волосы. К тому же не забывай, что ты приехала сюда не замуж меня выдавать, а Тину искать!

– Одно другому не мешает, – парировала мать и, услышав звонок в дверь, отправилась открывать.

Худшие опасения Евы оправдались: чаепитие с гостинцами, которых щедро накупил Иван, превратилось для нее в пытку. Мать затеяла активный разговор с гостем, который тот с энтузиазмом поддерживал. А Ева все это время находилась в напряженном ожидании, что мама спросит что-то такое, отчего придется краснеть и как-то выкручиваться. Например, начнет расспрашивать Ивана об Эльзе, и тогда ему станет понятно, что Ева искала о нем личную информацию. Каждый раз, когда мама открывала рот, чтобы задать гостю очередной вопрос, Ева внутренне сжималась и еще крепче обхватывала ладонями чашку с остывающим чаем. Несколько раз она перехватила вопросительный взгляд Ивана, которому было заметно, но непонятно ее напряжение. Но в ответ лишь качала головой. Поняв, что мать уже подбирается к опасной теме, потому что закончила выспрашивать у мужчины о его детстве, оценках в школе, университете и родственниках, Ева встала, чтобы вновь наполнить чайник водой и своими действиями отвлечь мать от намеченного курса.

– Ева, не суетись, – сказал вдруг Иван, когда она взялась за новую упаковку, чтобы выложить на тарелку ломтики ветчины взамен съеденных Шварценеггером. – Я больше ничего не буду. Галина, а вы?

– Ой, Иван, что вы! Я так наелась, – махнула рукой мать, хоть за чаепитие лишь три раза отхлебнула из своей чашки, а всю еду активно скармливала прожорливому, не смотря на свои габариты, чихуахуа.

– Тогда, Галина, вы нас извините. Мы с Евой должны уйти: договорились о встрече с одной одноклассницей Тины. А вы отдохните. Дорога наверняка у вас вышла утомительной.

– Ой, и не говорите, Иван, – согласилась мама и широко зевнула, но тут же смущенно прикрыла рот ладонью. – Отдохнуть бы не помешало!

– Я сейчас постелю тебе, мама, – засобиралась Ева и поблагодарила Ивана взглядом. Тот неожиданно заговорщицки ей подмигнул, и напряжение девушки моментально развеялось. Она улыбнулась и отправилась готовить для мамы свою комнату.

Надю, как и предполагала Ева, вызвать на разговор оказалось не так просто.

– Да мне больше нечего рассказывать! – воскликнула девочка, обращаясь не столько к своей матери, которая тоже вышла к гостям, сколько к Еве. И с неприязнью покосилась на незнакомого ей Ивана, заподозрив в нем очередного следователя.

– Надя, а ты еще раз расскажи! И вдруг вспомнишь что-то новое, – строго наказала мама. Женщина всегда относилась хорошо к Еве и Тине, и пропажу девочки переживала остро. Наверняка в материнских страхах представляла на месте Тины свою дочь. Поэтому она не стала слушать отговорок Нади, пригласила гостей в комнату и предложила им чай. И хоть Ева с Иваном дружно отказались от угощения, отправилась на кухню готовить.

– Но мне и правда нечего больше рассказывать!

Миниатюрная и пухленькая, как сдобная булочка, Надя смотрела на Еву такими честными и чистыми глазами, что заподозрить ее в укрывании информации было бы кощунственно.

– Хорошо, Надя, я тебе верю. Но расскажи еще раз все, что знаешь. Иван – мой друг и помогает мне с поисками Тины.

Надя снова покосилась на мужчину и нехотя принялась пересказывать то, что уже и так знала Ева – про то, как они с Тиной были близкими подругами, но перед экзаменами поссорились. Во время рассказа девочка тихо вздыхала, мялась, надолго замолкала и постоянно оглядывалась на дверь, словно ожидая подмоги от матери.

– Надя, а из-за чего вы поссорились с Тиной? – вмешался молчавший до этого Иван.

– Ну… А вам какое дело? – неожиданно буркнула девушка, и ее щеки, покрытые, как у персика, пушком, залил нежный румянец. – Поссорились и поссорились.

– Надя, это может быть важным! – воскликнула Ева и перехватила быстрый взгляд Ивана.

– Надя, я понимаю, что ты можешь чувствовать, – произнес мужчина проникновенным тоном и сделал красноречивую паузу. – Может, ты не знаешь о том давнем случае, потому что тогда ты только родилась. Но однажды в нашем городке пропал мальчик. Ваш с Тиной ровесник. И наш с Евой приятель. Мы вместе с ним и другими ребятами играли на старой станции в ролевую игру. Ты никогда не играла в ролевые игры?

Надя фыркнула, давая этим понять, что подобный вид развлечений ей не интересен. Но при этом ее карие глаза загорелись любопытством.

– И? Как он пропал? – спросила она, потому что Иван не торопился рассказывать дальше.

– Никто не знает. Просто вот он еще был среди нас, с кем-то по правилам игры разговаривал. И вдруг исчез. Его искали. Как сейчас Тину. Но так и не смогли найти.

– Совсем?

– Совсем.

– То есть до сих пор? – с ужасом в глазах уточнила Надя.

– До сих пор, – подтвердил Иван. – До сих пор никто не знает, что с ним случилось. Нас – тех, кто участвовал в игре, постоянно расспрашивали: мама того парня, милиция, еще какие-то люди. Думаю, волонтеры. Череда вопросов. Череда просьб вспомнить, когда его видели в последний раз, кто, где. Все, как сейчас. И мне, и Еве, да и другим ребятам только и хотелось того, чтобы нас оставили в покое, потому что мы уже по двадцатому разу пересказали все, что знали. Но нам не верили и просили вспомнить все новые и новые подробности. Это очень неприятно – когда ты уже опустошен расспросами, но все ждут от тебя чего-то еще. Что тут можешь чувствовать? Усталость и дикое желание, чтобы все наконец-то закончилось.