Изумительный Морис и его ученые грызуны - Терри Пратчетт

– Прошу внимания, прошу минуточку внимания, – поспешно вмешался Морис. Его голос доносился из канализационного затвора. – Да-да, я тут, внизу. Может, мы, наконец, делом займемся?

– Не могли бы вы перегрызть наши веревки, будьте так добры? – попросил Кийт.

– У меня тут обломок лезвия ножа, – отозвалась Персики. – Чтобы карандаши точить. Может, он лучше подойдет?

– Нож? – удивилась Злокозния. – Карандаши?

– Я же говорил, они – необычные крысы, – подтвердил Кийт.

Чтобы не отстать от Гуталина, Питательная перешла на бег. А Гуталин мчался во всю прыть, потому что пытался поспеть за Сардинами. По части того, чтоб быстро перемещаться по городу из конца в конец, Сардины был чемпионом мира.

По пути они подобрали еще нескольких крыс. Питательная не могла не отметить, что это были крысы по большей части молодые: поддавшись общей панике, они кинулись прочь, но далеко не ушли. Они охотно последовали за Гуталином, явно радуясь новообретенной цели.

А Сардины отплясывал впереди. Он просто не мог иначе. А еще он просто обожал канализационные трубы, крыши и водосточные желоба. «Там собак не водится, – говаривал он, – да и кошка – редкий гость».

Впрочем, никакая кошка не сумела бы догнать Сардины. Жители Дрянь-Блинцбурга протянули между старинными домами бельевые веревки; Сардины прыгал на них, уцепившись, повисал вниз головой, и, перебирая лапками, передвигался ничуть не медленнее, чем по ровной земле. Он играючи взбегал вверх по стенам, нырял сквозь соломенную кровлю, отплясывал чечетку вокруг дымящихся труб, кубарем скатывался по черепице. Голуби вспархивали с насестов, когда он стрелой проносился мимо, а за ним поспешали остальные крысы.

На луну наползли облака.

Сардины добежал до края крыши, прыгнул, приземлился на какую-то стену под самой застрехой. Пронесся по верхнему краю стены и исчез в щели между двумя досками.

Питательная последовала за ним – и оказалась на чердаке или вроде того. Там кое-где ворохами лежало сено, но основная часть чердака, лишенная пола, просто открывалась вниз, на первый этаж, и представляла собою конструкцию из нескольких массивных балок, что тянулись вдоль всего строения из конца в конец. Снизу сиял яркий свет, слышался гул людских голосов и – Питательная содрогнулась – лай собак.

– Это большая конюшня, босс, – объявил Сардины. – Крысиная яма вон там, под той балкой. Пойдемте…

Они перебрались на древние деревянные перекрытия и осторожно глянули вниз.

Далеко внизу высилась круговая деревянная ограда – словно половина гигантской бочки. Питательная поняла, что они находятся в точности над крысиной ямой: если она сейчас свалится вниз, то приземлится ровно посередине. Вокруг толпились люди. Привязанные вдоль стен собаки самозабвенно облаивали друг друга и вселенную в целом – в обычной песьей манере давая понять, что не заткнутся ни за что и никогда, хоть ты тресни. А чуть поодаль громоздились ящики и мешки.

Мешки шевелились.

– Кртлк! Как нам, кррп, отыскать Гуляша в этой куче? – воскликнул Гуталин. В глазах его отражался свет, идущий снизу.

– Ну, зная старину Гуляша, босс, я так скажу: как только он объявится, мы уж в неведении не останемся, – промолвил Сардины.

– А ты сможешь спуститься в яму на бечевке?

– Я готов на все, шеф, – преданно заверил Сардины.

– В яму с собакой, сэр? – переспросила Питательная. – И разве бечевка не перережет вас надвое?

– А у меня тут есть кое-что в помощь, босс, – сообщил Сардины. Он снял с себя толстый моток бечевки и отложил его в сторону. Под ним обнаружился еще один моток, светло-коричневый и чуть поблескивающий. Сардины потянул за один конец, и веревка с тихим «чпок» отдернулась назад.

– Резинка, – пояснил крыс. – Я ее со стола стянул, пока искал бечевку. Я такими и раньше пользовался, босс. Очень удобно при прыжке с большой высоты, босс.

Гуталин шагнул назад, на доски перекрытия. Там валялся на боку старый свечной фонарь: стекло разбилось, а свечу выели давным-давно.

– Отлично, – сказал он. – Потому что у меня есть идея. Если ты сможешь спрыгнуть…

С первого этажа донесся рев. Крысы снова глянули вниз.

Кольцо голов вокруг ограды заметно уплотнилось. Какой-то тип громко разглагольствовал. Время от времени собравшиеся разражались одобрительными воплями. В толпе мелькали черные цилиндры крысоловов. Сверху они казались зловещими черными кляксами меж серых и коричневых шляп.

Один из крысоловов вытряхнул на арену содержимое мешка. Темные фигурки крыс в панике забегали по арене, пытаясь отыскать внутри круга уголок, чтобы спрятаться.

Толпа чуть расступилась. К краю ямы подошел человек, таща за собою терьера. Снова раздались крики, хохот, и пса вбросили к крысам.

Измененные неотрывно смотрели сверху вниз на круг смерти и на ликующих двуногих.

Спустя минуту-другую Питательная с усилием отвела глаза. Оглянулась на сородичей – и заметила выражение морды Гуталина. А ведь, пожалуй что, глаза его пылают огнем вовсе не от искусственного света! Крыс посмотрел через всю конюшню на огромные, наглухо запертые двери в дальнем конце. Затем покосился на вороха соломы и сена на чердаке и в кормушках и яслях внизу.

Из одной из своих перевязей Гуталин вытащил деревянную палочку.

Питательная повела носом. Красная головка на конце пахла фосфором.

Это была спичка.

Гуталин обернулся и поймал ее взгляд. И указал на кучи сена, раскиданные по всему чердаку.

– Мой план, возможно, не сработает, – сказал он. – Тогда ты отвечаешь за запасной план.

– Я? – пискнула Питательная.

– Ты. Потому что меня уже не будет… рядом, – докончил Гуталин. И вручил ей спичку. – Ты знаешь, что делать, – проговорил он, кивнув на ближайшую сетку с сеном.

Питательная сглотнула.

– Да. Да, наверное, да. Эгм… когда?

– Когда придет время. Ты сама поймешь, – отозвался Гуталин и посмотрел вниз, на кровавую бойню. – Так или иначе я хочу, чтобы они запомнили сегодняшнюю ночь, – тихо проговорил крыс. – Они запомнят, что сделали. И запомнят, что сделали мы. Запомнят до конца… жизни.

Гуляш лежал в мешке. Он чуял поблизости других крыс, и псов, и кровь. Особенно кровь.

Он слышал собственные мысли, но мысли эти были все равно что тихое жужжание насекомых на фоне оглушительных, словно гроза, ощущений. Перед его глазами плясали обрывки воспоминаний. Клетки. Паника. Белая крыса. Гуляш. Так его звали. Странно. Раньше никаких имен не было. Раньше он просто различал других крыс по запаху. Тьма. Тьма внутри, позади глаз. Вот эта небольшая часть – Гуляш. А все остальное снаружи – это что-то другое.

Гуляш. Я. Вожак.

Накаленная докрасна ярость все еще бурлила внутри него, но теперь она обрела некую форму: так горная расщелина формирует речной поток, сужая его, заставляя течь быстрее, задавая направление.