Нахимов. Гений морских баталий - Виктор Артемов

— Драгуны! Неужели мы отдадим свою пушку!

Вчетвером, возглавляемые Чавчавадзе, они так самозабвенно ударили на турок, что те в каком-то мистическом испуге отступили, оставив почти уже свою добычу.

Когда Багратион-Мухранский и Багговут захватили неприятельские батареи, генерал Кишинский повел русскую пехоту на центр турецких позиций — противник дрогнул и побежал. Это бегство совпало с последней атакой турок на фланг Чавчавадзе — последней надеждой османского командующего переломить ход битвы, нанеся русским удар через правый фланг — в тыл.

Но Чавчавадзе вновь опрокинул противника и погнал его: турки бежали на этот раз уже окончательно, потеряв уже окончательно веру в возможность победы.

Бегство стало всеобщим, и уже никто и ничто не могло его остановить.

Так закончилось самое крупное сражение Восточной войны на Кавказском театре военных действий. Русские тем самым подали первый сигнал, что, имея в этой войне противниками Англию, Францию, Турцию, Сардинию, Швецию, Австрию и примыкавшую к ним все более и более Пруссию, они могут не только защищаться, но и нападать. Не только проигрывать, но и побеждать.

Когда весть о победе при Баш-Кадыкларе дошла до Петербурга, император пожелал иметь описание частных случаев мужества и особых подвигов драгун в этом бою, где, по общему признанию, они совершили почти невозможное. Бебутов затребовал эти описания у Чавчавадзе. Ясон Иванович отписал командующему, что никаких случаев мужества или особых подвигов ни им, ни эскадронными командирами замечено не было.

Но Бебутов думал иначе. По его представлению генералу Чавчавадзе был пожалован военный орден Св. Георгия 3-й степени.

За Баш-Кадыклар этот орден получили еще только Багратион-Мухранский и Багговут. Сам Бебутов — Св. Георгия 2-й степени. Кстати, за всю Восточную войну было всего два награждения орденом Св. Георгия 2-й степени (1-ю за всю войну не получил никто). Кроме князя Бебутова его получил П.С. Нахимов за Синоп. Это лучше всяких аргументов говорит о значимости победы русского корпуса при Баш-Кадыкларе.

Чавчавадзе получил за это сражение еще один орден: стремясь сделать приятное Николаю I, король Виртембергский изъявил желание назначить свои ордена наиболее отличившимся в бою офицерам-нижегородцам.

Главнокомандующий М.С. Воронцов представил список всех дивизионных, эскадронных командиров и раненых офицеров. «Весь этот храбрый полк, — писал князь Воронцов военному министру, — встречал и провожал турок победно, и все поименованные лица одинаково достойны носить виртембергский орден». Но король прислал всего пять крестов, и только один из них высший — Командорский — для князя Ясона Чавчавадзе.

Баш-Кадыклар принес русскому корпусу 30 орудий, 18 знамен, два лагеря и 12 пленных. Убитыми противник потерял до шести тысяч. Но и потери русских были значительны — из корпуса выбыло 57 офицеров и 1200 солдат. Так что кампания, уложившаяся лишь в одно сражение, кончилась большой кровью.

* * *

Подвиг

17 октября 1854 г. был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени «по представлению Командующего Отдельным Кавказским Корпусом и согласно удостоения Кавалерской Думы Военного ордена, в воздаяние отличных подвигов мужества и храбрости, оказанных в сражении с Турками: 27-го Мая сего года, близ Нигоитских высот, под Лянчхутом.. 13-й артиллерийской бригады Капитан Илья Гулевич, который, при наступлении неприятеля в превосходнейших силах на левый фланг нашей позиции при Аянчхуте, шесть раз останавливал натиск неприятельских колонн и, наконец, опрокинув их действием артиллерии, дал возможность нашим войскам нанести конечное поражение неприятелю, при чем он сильно ранен…»

Указ о награждении уже не застал И.А. Гулевича в живых — за неделю до этого он скончался от раны, полученной в бою недалеко от Нигоитских высот.

И в смерти он остался таким же, каким был и всегда, — тихим, старающимся стушеваться, дабы не доставлять хлопот окружающим, совершающим то, что он считал необходимым и должным, со скромным, непоколебимым мужеством уверенного в своей правоте человека, всей своей жизнью доказавшего и себе, и окружающим это.

Илья Гулевич происходил из дворян Смоленской губернии. Окончив в 1834 г. второй кадетский корпус, он, имея отроду 21 год, был выпущен в артиллерийскую бригаду прапорщиком. С этой бригадой и была связана вся его дальнейшая жизнь.

В 1853 г. Гулевич вместе с 13-йартбригадойприбыл на Кавказ, и уже в течение зимы 1853/54 года успел побывать два раза в деле: в самом начале января — при рекогносцировке Николаевского укрепления, занятого в то время турками, и 21 же января — при атаке османами русской позиции у Чихотского моста.

Потом были еще бои, но командование отряда, действовавшего на гурийской границе, считало возможным обходиться пока без 13-й артбригады — ее время было еще впереди. И вот оно настало…

22 мая 1854 г. передовая колонна русского отряда в составе первого батальона Егерского и четвертого батальона Брестского пехотного полков, Гурийской милиции и двух горных орудий под командованием полковника Эристова расположилась у подошвы Нигоитских высот, на правом берегу реки Супсы.

У князя Эристова был приказ — пресечь движение неприятельских войск, вскоре ожидавшееся, — поэтому он и занял небольшую площадку впереди широкого, покрытого лесом ущелья, которое туркам невозможно было миновать. Позиция представляла собой тесную, немного возвышенную местность, окруженную почти со всех сторон лесом и чрезвычайно пересеченную.

В ночь на 27 мая полковник получил от местных жителей сведения, что турецкий отряд, незадолго до этого переправившийся около селения Баялеты с левого берега Супсы на правый, готовится напасть на русских. В ответ на это Эристов придвинул к себе на Нигоитские высоты из урочища Квиан четвертый батальон Белостокского полка с двумя орудиями легкой батареи 13-й артиллерийской бригады, с которой часов в шесть утра и прибыл Гулевич.

С рассветом пришли разведчики и объявили, что турки — не менее 12 тысяч — идут по направлению к высотам, занятым русским отрядом. Часть своих сил они отделили, дабы обходным маневром отрезать Эристова от Усть-Цханис-Цхали.

Уверенные в скорой и окончательной победе, турки шли не скрываясь, и их уд алые песни и барабанный бой разносились слышно, но не видно: с трудом проходимая местность резко замедляла движение.

Так что у полковника Эристова было время подготовиться к достойной таких бесстрашных людей встрече. И командир подготовился: оставив на старой позиции для охраны обоза две роты белостокцев и рассадив сотни четыре милиции в завалах для прикрытия горной дороги от Супсы и частично для охраны тыла, с остальными он ровно в 11 часов утра двинулся навстречу противнику, желая предупредить его на марше.

И через час противники встретились у Аянчхута, на небольшой полянке среди леса, верстах в трех от Нигоитской позиции.