Его невольница - Ульяна Громова

* * *

Энвера не было еще несколько дней. Я не пыталась бежать, и не из-за дождя. Однажды мелькнувшая мысль, что Энвер тоже жертва каких-то обстоятельств, прочно обосновалась в голове. Я изучала карту Ризе с лупой, найденной в библиотеке, искала замок, таинственное озеро и тропу в горах — нужно понять, куда она выведет и как оттуда выбираться. Вспоминала поездку с Энвером по маршруту и жалела, что была невнимательна к деталям. И ещё одна догадка не давала покоя — что-то с этим маршрутом не так. В памяти набатом били слова божественного мерзавца:

…Лучше Кемрана этот город не знает никто…

Так зачем эта «экскурсия»? Ризе — небольшой городок, при желании обойти его пешком за день не составит труда, а мы крутились в одной части в недорогом, судя по постройкам, районе на побережье. Я читала об этих местах, но всё было в путеводителе для туристов, некоторые отмеченные на карте заведения были рядовыми и ничем не примечательными. Как ни пыталась, не находила между ними связи, не видела логики в расставленной очерёдности — маршрут можно было сделать гораздо удобнее.

Каждый день я ждала Кемрана с содроганием. Не представляла, как теперь вести себя с ним, как не дать ему понять, что его ложь разгадана. А самое главное — как трахаться с ним. В том, что это придётся делать, я ни мгновение не сомневалась. Он волен держать меня у себя, сколько ему захочется, и вряд ли Энвер чем-то ему сможет помешать. Да и не захочет. Кто я ему? Татла, похожая на его девушку.

Только почему она хотела сбежать? Дамла сказала, оба чудовища любили ее. Не в этом ли ответ? Бежала от навязчивого внимания Кемрана? Я повторяю ее путь?

…на алтарь…

Несколько дней назад

Эта девушка просачивалась под кожу, забивала поры и мысли. Но однажды я уже попался на толстый крюк мстительного брата, и больше не допущу этого. Этот ублюдок пошёл не в нашу мать, а в своего отца — такая же мразь, даже хуже. Границ его цинизма и бесчеловечности просто не существует. Кемран не привык себя ограничивать ни в чём, тем более в удовольствии изведываться над близкими. И хотя так говорить — гневить Аллаха, но лучше бы он погиб тогда…

К брату я приехал злой, как цербер. Во мне кипела кровь и злость, казалось, они пробивают кожу гейзерами и выплёскиваются в пространство, искажая его в дикой ухмылке. Эту ухмылку хотелось стереть с лица земли раз и навсегда. Но это не решит ничего.

Эта ухмылка встретила меня на лице Кемрана, едва я пинком открыл дверь в его комнату.

— А я тебя ждал! — скалился он белыми зубами, сидя в инвалидном кресле в одних трусах.

Наверное, он должен был вызывать жалость, но он даже слова такого не знает и не заслуживает ничего, кроме ада. И я приехал его ему устроить.

— Дождался… — ответил я спокойно, вложив в одно слово всё, что горело внутри долгие годы, всю боль, что пережил после смерти Насти.

Кемран никогда не был дураком. Он был гением. Злым гением. Абсолютным злом во плоти. И то, что крылось в подтексте, понял мгновенно. Усмешка не сползла с его лица, оскал стал острее, будто пасть раскрыли разом все адские твари. Ярость обезобразила красивое лицо младшего брата до отвращения и неузнаваемости. Я разжал кулак, которым пришёл окрасить белозубую лыбу в кровавый предвестник начало его конца — это слишком мелко и ничего не решит.

Ни для убитой им Насти. Ни для моей матери. Ни для меня. Ни для Вали.

— Я сделал верную ставку на русскую блядь, — отчеканил он, словно ударил топором по жести.

— Верную, — согласился просто и в противовес ему спокойно.

Потому что девушка с серыми с голубыми лучиками глазами, напомнившая Настю, упорная в попытках вырваться, боровшаяся за себя бесстрашно, стала катализатором для меня самого. Та наша страсть в каюте на яхте Месута перемолола меня в атомное крошево, а ее самоотверженное стремление спасти меня — поработившее ее чудовище, как она уверена до сих пор — сломило меня окончательно.

Валентина могла просто убить меня, вытолкнуть из лодки. Её бы прибило к морской границе Грузии, ей бы помогли вернуться домой. Это был её шанс. Но я не сказал об этом, потому что… не мог её отпустить. Эгоистично, не по-мужски. Она стала мне нужна как воздух. Воздух свободы, которой у меня не стало несколько лет назад. И я просто влюбился в эту девушку. Юную женщину, клетка которой гораздо уютнее, чем моя собственная.

Да, Кемран сделал верную ставку на Валентину. И проиграл.

— Я предложил ей жизнь, — прозвучало, как признание в любви.

Он способен только на такую — больную, беспощадную, циничную, убийственную.

— Надо было убить сразу, а не менять на двух других. Ты заигрался.

Если бы брат не решил воспользоваться сходством Вали с Настей, её бы ждала толпа охранников, героин и быстрая смерть — ее нездоровые почки не справились даже с лёгкой солью, гораздо легче экстази, не вызывавшей привыкания. Можно сказать, Кемран пожалел её, хотел, чтобы насилие охранников принесло ей удовольствие. И будь так, ничего бы не изменилось.

Но он предложил мне игру в обмен на свободу двух девушек на мой выбор. Я пришёл забрать их и ту, кому он отвёл роль игрушки.

— Посмотрим, — недобро прищурился брат. Его гениальный мозг генерировал варианты развития событий. Я же видел лишь один. — Я предложил ей жизнь, — повторил брат. — Она будет моей, а ты сойдёшь с ума от любви и ревности.

— Наркодилера и проститутки? Именно поэтому ты разработал для неё маршрут? Со школой, детской больницей и клубом?

— Причастность к преступлению делает человека покладистым, разве нет? — ухмыльнулся Кемран. — Она так привязана к младшей сестре, грех не подсадить на наркоту детвору ее руками, — он рассмеялся, довольный собой.

Так он сделал покладистым меня. Шантажируя, вынудил возить девушек к клиентам и заселить его добровольными русскими проститутками половину моих хостелов. И я даже больше чем сам Кемран стремился отрезать им возможности побега и связи с внешним миром.

— Она поймёт и не станет это делать.

— Ничто не помешает мне привезти в клетку номер двадцать семь малышку Юлю. Всегда есть варианты, — пожал он плечами.

Лимит гибкости моего позвоночника уже исчерпался. Но, вопреки желанию злого гения, я обрёл силу выпрямиться, а не сломаться. Перед глазами всегда стояла она — девушка, которая даже на пути к свободе не пошла к трупам. Возвращаясь на исходную точку, она снова рвалась бежать, используя малейшую возможность, чем и бесила, и восхищала. Я любил Настю, но Валю полюбил сильнее. За то, что она вернула мне меня.

— Всегда есть варианты, — согласился с братом, думая о женщине, которая наверняка воспользуется моим отсутствием, чтобы бежать.

Диренс ей не позволит. Толга вычислил подкупного в моём окружении, но я не подавал вида, что знаю. Ещё рано и для побега, и для разоблачения — руками Кемрана я обеспечу ей безопасность, а Волкан присмотрит за обоими. Главное — занять брата и дядю делами поважнее. Моё светловолосое и белокожее с серыми глазами вдохновение подарило мне шанс на нормальную жизнь. И я сделаю всё, чтобы вернуть ей такую же.