Секс под гипнозом - Гера Фотич

Генерал снова стал смотреть за окно. На кормушку села небольшая птичка с красной грудкой и полосатой головкой. Стала клевать зёрна. Она заинтересовала генерала и он, отложив в сторону очередной документ, стал внимательно за ней наблюдать.

Стас устал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Теперь, когда генерал увлёкся птицей, он решил присесть на краешек стула.

Фёдоров продолжал смотреть на птицу. Его явно заинтересовала её окраска, и он пытался разглядеть её подробней.

— Да, — задумчиво произнёс генерал, — у каждого в этой жизни своя кормушка. И хорошо если она есть. Так капитан?

Он повернулся к Стасу и увидел, что тот сидит.

— Ты что, устал? — недовольно спросил он.

Стас немедленно поднялся, но промолчал.

— Не устал в кабинете штаны протирать? — уже более громко спросил Фёдоров, — вас бы дармоедов всех на передовую, да в окоп. Посмотрел бы, как в угрозыске пашут. Интонация его голоса с каждой последующей фразой становилась резче, громкость повышалась.

Стас хотел сказать в оправданье, что он сам из оперов. Но видя, как генерал сам себя заводит, промолчал.

Видя, что ему не перечат, Фёдоров резко замолчал.

Он снова посмотрел в окно — птица улетела.

— Ну, всё! — сказал генерал разочарованно, отодвигаясь от стола.

Стас взял стопку подписанных документов. На столе оставалось ещё несколько листков без подписи.

— А с этими что, товарищ генерал? — спросил Стас.

— Ничего, подпишу позже! — ответил он, продолжая смотреть в окно.

Стас не понял принятого решения.

— Товарищ генерал, может нужно что-то по ним пояснить? — произнёс он.

— Не надо ничего пояснять. На сегодня лимит исчерпан. Больше я документы не подписываю, — твёрдо сказал он, сняв с носа и укладывая в футляр очки.

— Товарищ генерал, остались четыре наградных документа на сотрудников, прибывших из годичной командировки в Чечню. Мы хотели ко дню Милиции успеть их поздравить!

— Поздравите в другой раз! — раздражённо произнёс Фёдоров, я же сказал, сегодня документов больше подписывать не буду! Я устал. Идите!

— Есть! — сказал Стас и собрав документы вышел в приёмную.

Он впервые был у этого генерала и недоумевал.

Секретарша, увидев растерянный вид Стаса, спросила:

— Что отказал?

— Часть документов не подписал! — пожаловался он, — сказал, что устал.

— А ты что, первый раз? — заулыбалась девушка, — Он у нас такой!

И тихо добавила, наклонившись через компьютер к Стасу:

— «Самодур с прибабахом»! Этот ещё ничего, другие генералы похуже будут!

Стас огорчённо побрёл к себе. Настроение было испорчено, поскольку задание шефа не выполнено до конца. Но приехавший Ходюк не унывал:

— Часть не подписал? Ничего я завтра к нему пойду, подпишет остальное. Главное, чтоб впереди меня не очень большую пачку ему подбросили!

Рабочий день заканчивался, и надо было ехать на другую работу. Мысль об этом радовала Стаса.

Солнце светило так ярко, словно возвращало свой долг, неисполненный зимой, желая выжечь под собой всё живое. Облака и летавших в небе птиц оно выпарило уже давно, и теперь от него спасали только кроны деревьев, разнообразию которых не было предела.

Всё живое теперь скрывалось здесь, в тёплой влажной сауне, кутающей переплетенные в томительном ожидании ветерка, измождённые сыростью деревья. Их круглые стволы, словно сантехнические трубы различного диаметра, оплетали сумрак тропического леса артериями единого организма. Самые толстые, словно ружейные дула огромного калибра выстреливали вверх радужный салют буйной листвы, закрывая от света своих более тонких собратьев, пресмыкающихся у подножья.

Катерина услышала позади себя шорох и обернулась. Прямо в упор на неё глядела короткошёрстная кошка. Испещренная множеством тёмных колец на теле с коричневыми точками внутри, она походила на множество прострелянных снайпером мишеней, собранных в одну кучу. Первичный испуг сменился восторгом.

— Какая прелесть, — подумала Катя и улыбнулась.

Ей совсем не было страшно в этом незнакомом мире. Казалось, что всё вокруг охраняет её спокойствие. Разноцветный ковёр из опавших листьев под ногами приглашал почувствовать его обволакивающую упругость. Лианы, ползущие по земле, искушали присесть и покачаться на них как на качелях. Пение птиц выводило далёкие, знакомые с детства мелодии. Звери понимающе притаились в зарослях, дабы не вспугнуть незнакомую гостью.

Катерина присела на корточки и протянула руки к пушистой мордочке с ярко-зелёными глазами. Зверь осторожно уткнулся мокрым носом в её ладонь и замурлыкал словно домашний. Появился ещё один и стал тереться своей головой с опущенными ушками о локоть Катерины. Всё вокруг словно ожило. По стволам запрыгали белки. Появился ленивец. Она видела его когда-то по телевизору. Из зарослей вспорхнул тукан и сел на соседнюю ветку, постукивая своим огромным жёлтым клювом и косясь немигающим синим зрачком. Словно бабочки, застрекотали колибри, зависнув в воздухе над распустившимися бутонами сиреневых лилий.

В этот миг Катерина почувствовала, что сама становится частью окружающей её природы, органично дополняя диковинный мир, растворяется в нём.

Неожиданно вдалеке послышалась барабанная дробь. Все животные и птицы замерли, насторожившись. Дробь прозвучала ближе, и это послужило сигналом всеобщей паники. Птицы и звери словно сошли с ума. Они закружились в безумном торнадо. Их крики, хлопанье крыльев, хруст веток слились в единый хор, исполняющий арию ужаса. Барабанная дробь усиливалась и Катерина поняла, что это индейцы. Они приближались. Она вдруг вспомнила, что пришла сюда не одна. Что надо найти Стаса. Ноги понесли её вперёд через лежащие стволы деревьев и кустарники. Она летела, перепрыгивая через лежащие брёвна. Прогибаясь под нависшими ветвями лиан.

Продираясь сквозь колючки, она чувствовала, как они царапают её кожу, впиваются в тело. Но ужас не давал ей остановиться и даже взглянуть на свои раны. Иногда ей казалось, что у неё просто нет тела! Будто сквозь дебри несётся её душа, этаким воздушным потоком, едва задевая вековые препятствия. Но даже стремительный полёт не мог уберечь её от нарастающего с приближением боя барабанов.

Неожиданно она почувствовала, что зацепилась за что-то ногой, и в тот же миг ощутила всю прелесть слепого полёта. Всё закрутилось, завертелось, нейлоновая паутина стала наматываться на её тело. Обмотала её и бросила на землю, распластав по мокрым листьям. Она зажмурила глаза и не открывала их, пока не почувствовала, что лежит на животе, раскинув руки в стороны, словно собирается сгрести опавшую листву под себя. Казалось, барабаны уже били прямо над ней. Их звук пронизывал всё тело насквозь и ещё сильнее прибивал её к земле, заставляя растекаться по ней, в надежде скрыться в пёстром ковре цветов. Слиться с ним в единое радужное пространство. Ещё немного и оглушающие удары барабанов совпадут с биением сердца. И тогда она просто не услышит его. Не почувствует пульсации крови. Не ощутит, что ещё жива. Но это будет уже неважно. А главное сейчас — выжить. Пройти через эти несколько минут ужаса.