Башни и сады Вавилона - Дмитрий Лекух

Я тихо смеюсь.

– Людишки, Викентий, грешили всегда. И неправильно себя вели тоже: и до, и после потопа. Ной, например, хоть и был исключительно за праведность Богом выбран, а прямо сразу после потопа так нажраться умудрился, что даже нам с тобой такое учудить вряд ли получится. Вплоть до инцеста. А власть Его, по крайней мере, если верить Библии, принципиально неоспорима. И что самое смешное, очень похоже, что помочь людям «встать вровень» и есть его основная задача.

– Это как еще так?! – удивляется.

– А вот так! – смеюсь я. – Искра божья, если помнишь, в каждом человеке имеется. Вне зависимости от душевных и прочих качеств. А что она такое – эта «искра»? Да зерно! Автономная часть божества. То, что церковники «душой» почему-то называют, если хочешь. Но то, как она прорастать будет, и будет ли вообще, целиком и полностью от отдельно взятого человека зависит, но это уже тема для совершенно другого разговора. Пока достаточно сказать, что христианство – единственная мировая религия, которая предусматривает сохранение индивидуальности и после смерти. Это тебе не нирвана какая-нибудь, где ты сливаешься с чем-то неизмеримо большим, чем ты сам. С неким абстрактным абсолютом. Или – абсолютным наркотиком. Тут тебе надо самому вырасти, через страдания в том числе. Может, и до уровня самого Бога, я тут теряюсь слегонца, если честно. Но при этом – остаться собой, вот это уж совершенно точно. Я иногда думаю, что ему просто скучно, вот он и пытается вырастить себе подобных. Эдакий питомник, совмещенный с антропологической лабораторией. Так что потоп и разрушение башни он устраивал совсем по другим причинам, поверь…

Он вздыхает.

– Угу, поверь. Думаешь, это легко? Поверить, в смысле. Я Богу-то толком поверить не могу, а тут ты себе веры требуешь. Так что – извини, но вряд ли получится. В силу, скажем так, довольно объективных причин. К тому же, – с какой такой стати, спрашивается?

Я опять улыбаюсь и продолжаю:

– А конкретно мне верить тут совершенно не обязательно. Потому как причины потопа в Библии, старик, очень даже четко прописаны. Просто ее очень странно читают. Ищут какие-то тайные смыслы, упорно не замечая самого простого и самого очевидного. Примеры хочешь?

– Хочу, – кивает, – если от главной темы не слишком отвлекать будут.

Я соглашаюсь:

– Да я коротко. Просто уж иллюстрация очень яркая, грех промолчать. Меня раньше, когда я тоже, как и ты, пытался поверить в Бога, почему-то всегда атмосфера в большинстве церквей убивала на фиг. Все это кликушество, истеричность, бабки зыркающие. Как-то все очень неправильно, да и не по-доброму, согласен? Ты туда заходишь уже заранее в чем-то виноватый, понимаешь? И – никакого тебе праздника. Хоть вроде как и обещали. А потом в Евангелии от Матфея прочитал неожиданно, что тот, кто молится прилюдно, уже получает награду свою. А молиться надо, если верить тому же Матфею, запершись в темной комнате и оставшись с Богом наедине. Потому как свобода и спасение, которые принес Иисус, – штука сугубо личная и индивидуальная. Такие вот дела. Канонический текст. Который все читают и старательно не замечают, будто его и не было.

Он кривится, будто только что сожрал что-то уж очень кислое.

Типа лайма.

– Да тут-то как раз все понятно, – говорит. – Обычный механизм психологической защиты. Брать на себя ответственность за спасение собственной души, – штука, я так понимаю, неимоверно тяжелая. Пусть лучше поп об этом волнуется. У него и ряса, и борода, и вообще по штату положено. А мы лучше – бочком, бочком. В Бутово, вот, к примеру, в сталинские времена на полигоне почти двести тысяч человек расстреляли, слышал? А сейчас типа мемориал, что само по себе хорошо, разумеется, но дело не в этом. Там вокруг куча деревень. Где люди живут. Самое что ни на есть ближнее Подмосковье. И тогда тоже жили. Ты думаешь, они не знали, что там, на этом полигоне происходит-то? Знали прекрасно. Они этого просто не замечали! Ходили в сельпо, зарабатывали трудодни в колхозах, смотрели в сельском клубе комедии про трактористов. Самогонку после бани принимали. Короче, все, как положено нормальному советскому человеку. А расстрелы – просто не замечали. Ну, не замечали и все тут. Хотя не знать о них, в тех деревнях проживаючи, было технически невозможно. А тем не менее получалось. Так что этот пример, извини Егор, совершенно неинтересен. Давай лучше к башне вернемся. Или – к потопу, тут уж тебе решать. Я, брат, немного по другому ведомству. Не по филологическому, что характерно. И даже не по философскому…

Молчу.

Думаю.

Хотя, а чего тут, собственно говоря, думать-то?

Говно вопрос, что называется…

– Тогда уж лучше к потопу, – кривлюсь. – Там все, старый, куда нагляднее выглядит. И все очень даже четко прописано, что, блин, в нашем с тобой случае и есть самое интересное…

– Что там очень хорошо прописано-то? – удивляется. – Механизм действия подтопления поверхности земной коры? Или все-таки то, за что Господь человеков покарал?

Я вздыхаю, делаю на этот раз ощутимый глоток коньяка и решаюсь:

– А Он «человеков», Викентий, и не карал. Они, человеки, там совершенно не при чем были. Так, небольшое количество случайных жертв из числа мирного населения, как всегда бывает при проведении любой хреново и в спешке спланированной масштабной спецоперации. Статистическая погрешность, неизбежные издержки профессиональной деятельности. Даже если ее, эту самую спецоперацию, планируют на Небесах, а руководит ею Сам лично.

Он отстраняется.

– Н-да, – говорит. – Ну ты и гонишь. Если б я только что сам лично не обещал к тебе, придурку, санитаров из психушки не вызывать… Против кого ж тогда эта «спецоперация» проводилась-то, если весь народ на шарике как слепых кутят перетопили? Чертей, что ли, Всевышний гонял? Или еще каких инопланетян?

– Чертей, – смеюсь, – ты завтра, похоже, сам гонять начнешь. Запросто. Если с коньяком не остановишься прямо сейчас. А у него проблемы слегонца посерьезней каких-то там чертей тогда нарисовались. Да ты Библию почитай, что ли, как-нибудь на досуге! Там же прямым текстом все написано! И против кого этот потоп конкретно был направлен – в том числе. Только почему-то никто внимания не обращает.

– Вроде читал когда-то, а этого что-то не припомню никак, – кривится.

– А что там помнить-то? Ангелы у него по земле шастать начали. Его же собственные стражи. Сначала типа по поручениям, а потом и самим понравилось. И через некоторое время в сторону наших баб стали поглядывать. В смысле, в сторону наших человеческих самок, на небесах-то эта зараза никем не предусматривалась, как ты и сам прекрасно понимаешь. А те и рады стараться, с баб-то чего взять?! Вот и нарожали им такого, что у смотрящих крышак сорвало на фиг. Полубоги, герои всеразличные. Великаны. Хулиганы, короче. Причем расплодилось этих самых хулиганов столько, что только топить. Вот и притопил…

– Н-да, – Викентий крякает и снова старательно начинает протирать и без того идеально чистые стеклышки очков, – что-то слышал такое и вправду. А что дальше-то было?