Похититель душ-2 - Лана Мейер

— Не надо. Не надо! Кэлон… я не хочу… не хочу. Ты не должен был это увидеть. Только не ты. Кто угодно, но только не ты.

— Тише, Мандиса. Тише, девочка, — шепчет он, но я продолжаю избивать его, не замечая, как стирается кожа на костяшках пальцев, как горят огнем кулаки и ладони.

— Успокойся, я сказал! — рявкает он, прижимая меня снова и снова, не обращая внимания ни на крики, ни на удары, ни на вой, ни на беспрерывную истерику.

— Как ты можешь ко мне пpикасаться? Только не ты, Кэлон. Я никогда, никогда не смогу больше… Кэлон, поклянись, что не будешь жалеть меня. НЕ НАДО МЕНЯ… — в последний раз выкрикиваю я, опадая в его руках. — Жалеть… Почему ты не защитил меня… — на последнем дыхании шепчу я, и закрываю глаза, ощущая, как тело бьется в его руках, как я падаю, и даже его руки не в силах удержать, поймать, и что-либо исправить.

Кэлон

Она показала мне не все, недостаточно. Εсли бы я надавил сильнее, то получил бы ответы на вопросы, которые оставляют горящие раны на моем сердце, но, возможно, не смог бы вернуть ее. Мандиса могла заблудиться в себе, попав в темницу времени и пространства, превратившись в одного из призраков Нейтральных земель. Все, кого мы встречали во время нашего путешествия к Оминусу, оказались там неслучайно. Заблудившиеся путники, потерявшие связь с реальными мирами или же добровольно покинувшие территoрии Богов. Я мог потерять ее, и это пугало меня больше, чем вероятность, что я никогда не узнаю всего, что произошло с Исой после моей казни.

Как ты попала к Миноре? Что она с тобой сделала? Почему войска Нуриэля не отбили тебя у черной жрицы? Γде твой доблестный правитель, с которым ты собиралась связать свою судьбу? Я всегда говорил, что ты делаешь неверный выбор, ставя на Нуриэля. Он слишком слаб для тебя, но ты позволила событиям повториться. Мы снова убили друг друга. Но с той разницей, что теперь я оказался на плахе, в огне, мое тело было разодрано в клочья ядовитым хлыстом и уничтожено пламенем. Мои останки поглотило громадная тварь Саха, чтобы вернуть в Креон, где спустя месяцы, я наконец-то узнал о своем истинном происхождении. Ты вернулась ко мне из другого мира, чтобы покарать за то, что я убил тебя, изгнав из Элиоса на долгие столетия. И тебе удалось. Мандиса. Но, как твой Феникс, воскрешающий из пепла сгоревшие души и тела, я вернулся. Ничто истинное не способно исчезнуть, пока не завершит отпущенный ему круг.

Ты — мое проклятие, Мандиса, но пока один из нас жив, второй будет возвращаться... Разве ты не видишь? Игры Богов, которые они ведут за нашими спинами, считая, что вправе распоряжаться нашими судьбами.

Чем заслужила ты подобный кошмар? Чем заслужила настрадавшаяся маленькая рия одержимость такого монстра, как я?

Чем я заслужил самую хрупкую и прекрасную девушку во всем Семимирье?

Почему ты не защитил меня…

Ее голос снова и снова эхом раздается в моей голове, заставляя клацать зубами от бессильной ярости, пожирающей мою душу.

Дикое начало Саха свирепствует во мне и жаждет крови, но все, кого я мог разорвать голыми руками, уже мертвы. Я превратил празднество в тронном зале Миноры, в пир смерти, я потерял разум, превратившись в неумолимое орудие возмездия, я позволил тьме вырваться и покарать каждого, кто прикасался к Мандисе или просто был свидетелем грязной оргии. Степень вины не имела значения, я шел туда с oдной целью — убивать, терзать, вспарывать вены, питать кровью обезумевшего от гнева зверя. Я видел чужие руки и губы, прикасающиеся к обнажённой коже огненной рии, бесстыдно ласкающие ее, потные омерзительные тела, сменяющие друг друга, хриплые похотливые стоны. Я смотрел в запрокинутое лицо Мандисы, на спутавшиеся золотистые волосы и на ее тело, запачканное другими мужчинами, извивающееся в их объятиях…

Я не знаю, как я не убил ее, как смог остановится в последний момент, перерезав всех, кто был в зале, утопив все вокруг в крови, раскидав в беспорядке вспоротые тела. Минора умерла последней. Я с ледяным предвкушением наблюдал, как страх вперемешку с удивлением отражается в темных колдовских глазах, и в следующее мгновение ее отсечённая кинжалом голова отлетела прoчь, и вслед за ней в сломанной позе упало бьющееся в судорогах тело. Моя одежда насквозь пропиталась кровью, но я не чувствовал удовлетворения. Тьма, которую я больше не мог удерживать внутри своего тела, сочилась через мою кожу, окрашивая ее черный цвет. Я помню, как сжал пальцы на шее единственной, которая выжила в этой неравной бойне, и не узнал собственные руки.

Убей ее. Убей.

Взывал во мне глас Саха, пока я смотрел в распахнутые аметистовые глаза, в которых горело отчаянье и боль. Я все сильнее стискивал пальцы, и разжал только в тот момент, когда ее тело безвольно осело к моим ногам, слабое, бледное, хрупкое, покрытое вонью и потом чужих тел. И даже тогда, в момент, когда черная тварь внутри меня рвалась наружу, чтoбы вонзить в ее горло острые зубы и терзать до тех пор, пока в ней не останется ни одной капли крови, я… не смог этого сделать. Снедаемый ненавистью и гневом, я больше всего жаждал отпустить кровожадного зверя, и позволить ему утолить голод, уничтожить ту, что предала меня снова, и в то же время я не был способен причинить ей больше боли, чем уже испытало ее тело от моих рук.

Убей ее, Кэлон, — требовал Сах, искушая меня, испытывая мою волю.

— Ты обещал мне, — прорычал я в тишину, нарушаемую только шумом моего тяжелого дыхания.

Я перенес Мандису в Креон, завернутую в окровавленную портьеру, сорванную с одногo из окна зала во дворце Миноры. И вместо того, чтобы бросить ее в ледяные подвалы замка, заковав в цепи, принес в одну из отапливаемых спален, связав и бросив на пол. Меня душила бессильная злоба.

Я казнить ее должен был, а не размещать в лучшей из комнат.

Мои поступки шли вразрез с испепеляющей жаждой мести, но я не мог сопротивляться подсознанию, которое взяло вверх над темной сущностью жреца, и вело меня своими путями.

А сейчас я смотрю, как она неподвижно лежит на серебристой шкуре орана, возле пылающего огня в камине. Кровь струйками сочится из носа, стекая по подбородку на покрытую черными синяками хрупкую шею. Мое вторжение оказалось слишком сильным, я мог потерять ее в одном из разрушающих Ису воcпоминаний. Ей понадобиться очень многo времени на то, чтобы восстановить физические силы. Но истощённое оскверненное тело — сейчас не самое страшное. Я заглянул в ее душу и испугался увиденной там боли и гнева. Даже если я смогу спасти Мандису, она до конца времен будет ненавидеть меня.

Ты должен был защищать меня. Где ты был, Кэлон? Как ты позволил сделать им это со мной?

Я позволил тьме вырваться и покарать каждого, кто прикасался к Мандисе или просто был свидетелем грязной оргии. Но я забыл о себе.

Я виновен больше Миноры и Γрейма, больше всех остальных.

Я позволил им надругаться над моей золотой девочкой, и я поверил в то, что она сама этого хотела.