Арум. Возвращение домой - Анастасия Зварич

Спустя час меня рассекретили, отобрали телефон и посмотрели на себя со стороны, а потом со смехом стали комментировать выражения лиц, жесты и особо удавшиеся фразы. Как здорово, когда у людей хватает чувства юмора посмеяться не только над другими, но и над собой!

Просмотр домашнего видео прервало возвращение Марианы.

– Доченька, подойди сюда, – ласково позвала её бабушка, а когда та остановилась в дверях, демонстративно не желая присаживаться к нам за стол, строго продолжила. – Мне надоело за тобой убирать и выкидывать очередные экземпляры диплома Алисы, с этого дня ты живёшь в её комнате, и не забудь сначала убрать свои художества!

Мариана открыла было рот, чтобы возразить, но бабуля посмотрела ТАК, что вредительницу словно ветром сдуло в направлении моих бывших апартаментов. Мы притихли и напряжённо прислушивались. Вот хлопнула дверь, послышалась ругань, звук отворяемого окна, снова стук двери, громыхание в ванной, звук наполняемого водой ведра, тяжёлые шаги по коридору, шуршание и очередная порция ругательств.

Довольно переглянувшись, мы отправились в свои кроватки, оставив ещё пару экземпляров моей работы на кухонном столе.

Следующие несколько дней походили один на другой. Бабушка с отцом часто уходили оформлять документы, гуляли по городу и магазинам, папе, кстати, приглянулось кресло-кровать, он купил сразу несколько, поставив одно в зале, для себя. А я спала на диване. Сюрпризом стало то, что на последние экземпляры диплома никто не покушался, Мариана вообще вела себя тише воды ниже травы, я и видела-то за прошедшее время не больше трёх раз.

Наконец, всё было готово к переселению отдельно взятого семейства. Мариану обрадовали, что она работает последний день, на что та прожгла нас ненавидящим взглядом. Неужели были ещё пакости в запасе? Бабушка договорилась, чтобы ей выдали расчёт и послала дорабатывать последний день, а мы втроём отправились сначала в институт, где ректор торжественно вручил мне синюю картонку, обменялся рукопожатием с отцом и галантно поцеловал ладошку бабушке, поздравляя с тем, что они воспитали замечательную, умную, красивую и прочее (спортсменку, комсомолку и просто отличницу) девушку.

Потом уже я хвостиком ходила за старшими, пока они получали последние готовые документы и оставляя свою подпись в ворохе бумаг. Вернулись уже поздно вечером, усталые, но довольные.

Всю ночь ворочалась, не в силах уснуть. Папа уже давно спокойно сопел на облюбованном предмете мебели, а у меня сердце то замирало, то ускоряло свой ритм в предвкушении новой жизни. Раз за разом в голову приходили разные картинки: вот я во дворце, а на меня шокировано оглядываются придворные, вот я знакомлюсь с гномами (самая интересная, на мой взгляд, раса), тут я силюсь выдать какое-то волшебство, а у меня не получается, и седовласые старцы, восседающие на возвышении в креслах, больше похожих на троны, показывают мне на выход со словами: "Да Вы бездарность". Остальное даже вспоминать стыдно. Ещё и загадочный ритуал.

Утром, умываясь, случайно посмотрела в зеркало, чуть не перекрестилась! Из отражения на меня смотрела бледная до синевы девица со спутанными тёмными волосами, практически бескровными губами, осунувшимся лицом и ярко-красными глазами. Дорисовать пару выглядывающих клыков – и вылитая вампирша, заморенная голодом, или умертвие какое. Да, слабонервных просим отвернуться, что я с успехом и проделала, натягивая длинное, в пол, приталенное платье зелёного цвета с короткими рукавами и округлым вырезом, на палию надела любимый чёрный широкий пояс с ажурной металлической пряжкой, а в коридоре меня ждали зелёные босоножки на маленьком каблучке в тон платью.

В квартире пока ещё было сонное царство, так что никого не напугав, прокралась в кухню, заварить себе кофе ни нарисовать человеческое лицо. Руки дрожали, словно у алкоголика, два раза просыпала сахар (на счастье, поняла я), три раза не донесла коричневый порошок до турки (к ярким событиям, точно вам говорю), с пятой попытки налила-таки нужное количество воды (придумала, значит всё будет гладко и спокойно), правда, залив плиту и часть пола, но это ерунда. Вытерла воду и включила конфорку.

Теперь лицо. Несколько раз стирала с щёк, носа и даже лба губную помаду, зато с тональным кремом и румянами войны не случилось. Я старалась вдыхать как можно глубже, а выдыхать медленно, пытаясь приструнить взбунтовавшееся воображение, вот ведь, проснулось на мою голову! Не выдержав, подключила наушники к телефону и нажала на свою любимый плей-лист, заиграла композиция Scorpions, то что доктор прописал! Еле слышно мурлыкая себе под нос слова песни, постепенно успокоилась, критично всмотрелась в маленькое зеркальце, ну, хоть на девушку стала похожа.

Блин, кофе! Еле успела подхватить полотенцем турку, не дав напитку от меня сбежать, и наполнила кружку. По кухне поплыл бодрящий аромат. Спустя минут десять на запах выбралось всё остальное семейство, включая Мариану.

Завтракали в тишине. Папа и бабушка то и дело кидали на меня настороженные взгляды, но я делала вид, что ничего не замечаю, неужели снова устроила им эмоциональную встряску? И не спросишь пока. Так же в молчании убрали со стола, перемыли посуду, прошлись по квартире, собирая забытые мелочи, закрывая окна и отключая приборы. Ключи, кроме одного экземпляра, бабушка ещё вчера передала риелтору.

Собрались все в коридоре. Я с любопытством осматривалась, не замечая пентаграммы, сияющей рамки портала или, на худой конец, какой-нибудь волшебной железяки, после взмаха которой за входной дверью раскинется сказочный пейзаж. Всё оказалось намного проще и сложнее одновременно.

– Подойдите все ко мне,– велел непривычно сосредоточенных отец,– Алиса, обними меня со спины, Аннелия и Мариана, вы крепко, обеими руками обнимите каждая мою руку, ни в коем случае не отпускайте, несколько минут придётся потерпеть.

И он сделал шаг вперёд. Неожиданно свет словно исчез, а нас словно потянуло куда-то перёд, немного вверх и в сторону.

– Земля прощай, в добрый путь! – пробормотала я, но, видимо, недостаточно тихо, так как бабушка тихонько хмыкнула.

Чем дальше нас тянуло, тем сильнее давила окружающая чернота, словно старалась отцепить от папы лишних пассажиров, но мы держались крепко. Прошла ли минута или несколько часов, а может и дней, не знала, я потеряла счёт времени, мыслей в голове давно не осталось, и только руки крепко стискивали талию отца и соприкасались с тёплыми руками женщин. Столь же резко, как и началось, всё закончилось.

Мы оказались в просторной зале, видимо, для приёмов. Высокие потолки, между огромных окон, сейчас пропускающих солнечный свет и украшенных по бокам светло-голубыми шторами, и у стен, окрашенных в белый цвет, стояли обитые синей тканью скамейки, в углах скромно пристроились столы из светлого дерева, накрытые белоснежными скатертями. Помещение, не смотря на отсутствие украшений и позолоты, выглядело просто, строго, но невероятно дорого. У резных двустворчатых дверей стояли два парня в чёрно-белых костюмах, увидев нас, один куда-то умчался, а второй поспешил к нам.

Внезапно отец покачнулся и стал заваливаться на бок, отдавая при этом указания.