Невидимый - Мари Юнгстедт

Добравшись до дома Кристиана Нурдстрёма, он остановился, потрясенный. Современный деревянный коттедж в гордом одиночестве возвышался на скале, откуда открывался вид на море и залив Бриссунд. Дом располагался полукругом, словно повторяя очертания скалы, и казалось, что постройка взбирается по отвесному обрыву. По всему периметру красовались огромные окна, просторная веранда выходила к воде. Новая машина стояла перед домом, темно-зеленый джип «чероки». Кнутас вспотел. Выбравшись из машины, он сунул в рот трубку, не раскуривая ее. Подошел к голубой входной двери. «Как в Греции», — подумал комиссар и нажал на кнопку звонка. Давно он не бывал за границей. Из глубины дома донесся трезвон. Он подождал. Ничего не произошло. Он позвонил снова. Еще подождал. Пососал трубку. Решил обойти вокруг дома. Море было спокойным, солнце припекало, в воздухе слышалось жужжание. Прищурившись и прикрыв глаза рукой, он взглянул на солнце. Тысячи черных точек крутящимся роем сыпались с неба, как в фильме ужасов. Посмотрев на землю, он понял, что это божьи коровки. Странно. Он снова поднял глаза к солнцу. Это походило на метель среди зимы. Так и есть — метель из божьих коровок. Он поднялся на веранду с обратной стороны. Дом казался пустым и заброшенным. Он заглянул внутрь через одно из окон, доходившее почти до земли.

— Чем могу служить?

Кнутас чуть не уронил трубку на свежевыкрашенные доски веранды. Из-за угла показался Кристиан Нурдстрём.

— Добрый день, — сказал Кнутас и протянул руку. — Я хотел бы поговорить с вами.

— Пожалуйста. Зайдем внутрь?

Вслед за рослым хозяином дома Кнутас вошел в холл. Здесь было прохладно.

— Выпьете чего-нибудь? — спросил Кристиан.

— Стакан воды был бы очень кстати: сегодня дикая жара.

— А мне понадобится что-нибудь покрепче.

Нурдстрём налил себе пива, а комиссару — воды со льдом. Они уселись в кожаные кресла у панорамного окна. Кнутас достал свой потрепанный блокнот и ручку:

— Конечно, вы рассказывали об этом раньше, но все-таки — насколько хорошо вы знали Хелену Хиллерстрём?

— Очень хорошо. Мы знакомы с подросткового возраста. Я всегда чувствовал к ней симпатию.

— Вы много общались?

— В годы учебы в гимназии мы были в одной компании и всегда проводили время вместе. И в школе, и вне школы. Кое-кто из тех, кто был на вечеринке на Троицу, тоже из этой компании. Мы вместе делали уроки, ходили в кино, встречались после школы и в выходные. Общались мы в те годы очень интенсивно.

— Вас с Хеленой связывало что-то еще, кроме дружбы?

Ответ последовал быстро. Пожалуй, даже слишком быстро, как показалось Кнутасу.

— Нет. Как я уже говорил, она мне нравилась, но между нами никогда ничего не было. Когда я был один, у нее был парень, и наоборот. Мы никогда не оказывались свободными одновременно.

— Что вы испытывали к ней?

Кристиан посмотрел ему прямо в глаза. В голосе его прозвучало легкое раздражение:

— Об этом я уже говорил. Я считал ее красивой и привлекательной девушкой, но для меня она ничего особенного не значила.

Кнутас решил сменить тему:

— Что вам известно о парнях, с которыми она встречалась?

— Хм, ну, за все эти годы она их немало сменила. У нее всегда кто-то был. Обычно месяца по два, по три. Парни из нашей школы или те, с кем она знакомилась где-то еще. Парни с материка, которые приезжали на лето, с ними она встречалась несколько недель, а потом расставалась и заводила себе нового бойфренда. Обычно именно она давала им отставку. Она успела разбить немало сердец.

Кнутасу почудилась горечь в его голосе.

— Ну и потом, этот учитель, с которым она тайно встречалась…

Кнутас нахмурил лоб:

— Какой учитель?

— Наш учитель физкультуры. Как бишь его звали… Хагман. Йёран. Нет, Ян. Ян Хагман. Он был женат, сразу поползли слухи.

— Когда это было?

У Кристиана было такое лицо, словно он силился вспомнить.

— Кажется, на втором курсе гимназии, потому что на первом у нас был другой учитель, он потом вышел на пенсию. Мы с Хеленой учились в гимназии в одном классе. Направление общественных наук.

— Как долго продолжался их роман?

— Даже не знаю. Думаю, они встречались довольно долго. Во всяком случае не меньше полугода. Кажется, это началось перед Рождеством, потому что Хелена сказала Эмме, что встретится с ним в рождественские каникулы. На одной вечеринке Эмма напилась и проболталась мне. Думаю, не предполагалось, что она мне расскажет. С другой стороны, она волновалась за Хелену, они ведь были лучшими подругами. У него была семья, дети, к тому же он был намного старше. И еще помню, что они все время ходили вместе, когда мы перед летними каникулами ездили всем классом в Стокгольм. Хагман был одним из сопровождающих учителей. Кто-то увидел, как Хелена тихонько пробралась ночью в его номер, и история дошла до других учителей. Когда мы вернулись домой, все это обсуждали. Потом наступило лето, все разъехались на каникулы. И больше я ничего об этом не слышал. Осенью этого учителя уже не было в нашей школе.

— Вы с Хеленой обсуждали ее роман с учителем?

— Нет, с какой стати? Мы все чувствовали, что она очень расстроена. Помню, она все лето избегала нашей компании. Когда мы снова встретились после каникул, она похудела килограммов на десять, была бледная и осунувшаяся, в то время как все остальные загорели и посвежели. Думаю, все это запомнили — это было так непохоже на нее.

— Почему вы не упоминали об этом раньше?

— Даже не знаю. Как-то не подумал об этом. Дело давнее. Прошло больше пятнадцати лет.

— У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто мог убить ее? Может быть, в последнее время вы вспомнили что-нибудь еще?

— Нет, — ответил Кристиан. — Понятия не имею, кто и зачем ее убил.

Нурстрём проводил Кнутаса до дверей. Едва они вышли за порог, сразу навалилась жара. Все вокруг цвело и благоухало.

Всю обратную дорогу в Висбю мысли крутились в голове Кнутаса. Что означает история с учителем? Почему никто ни словом о ней не обмолвился, даже лучшая подруга Эмма?

Дело давнее, но все же…

Вернувшись в управление, Кнутас вдруг почувствовал, что жутко проголодался. О том, чтобы ехать домой ужинать, речи быть не могло. Ему хотелось немедленно созвать совещание и обсудить новые сведения. Он позвонил домой и сообщил, что задержится допоздна.

Его замечательная жена восприняла это спокойно. С привязанностью к уютным семейным трапезам за общим столом она распрощалась много лет назад. Возможно, именно поэтому их брак оказался таким счастливым. У каждого из них имелись свои интересы в жизни, ни один не требовал от другого быть вместе каждую секунду. Это существенно облегчало совместную жизнь.