Царь и царица - Владимир Хрусталев

Временное правительство получило по царскому манифесту некоторую условную «легитимность» на управление державой, и казалось, теперь ничто не могло препятствовать всеобщему желанию доведения войны до победного конца. Вместе с царем от власти были удалены министры, которые противодействовали «Прогрессивному блоку». По выражению французского министра вооружений социалиста Альберта Тома, свершилась «самая солнечная, самая праздничная, самая бескровная русская революция»{148}. Россия стала самой демократичной страной в мире, что приветствовали союзники по Антанте. Однако короткое время спустя постановлением Временного правительства (из десяти членов первого состава которого не менее пяти были членами масонских лож) бывший царь и его семья были подвергнуты домашнему аресту. В журнале № 10 заседания Временного правительства от 7 марта 1917 г. было записано:

«Слушали: 1. О лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги. Постановили: 1. Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село»{149}.

Таким образом, «добровольное отречение» Николая II уже выглядело как его низложение. Продолжался процесс и «углубления революционных преобразований». Скоро выяснилось, что положение на фронте не улучшилось. Многие политические лидеры оказались подвержены «звездной болезни» и занялись расширением сфер своего личного влияния. Вместо укрепления армии и тыла для общей победы на фронте, со стороны Временного правительства шли только громкие декларации и новые заверения в верности союзникам по Антанте. Многие выдвиженцы «нового порядка» на практике оказались дилетантами, но чтобы удержаться на плаву, продолжали щеголять революционной фразеологией и козырять своей «незаменимостью» для достижения подлинной свободы для всех граждан страны. Среди генералитета назревало недовольство таким положением дел, но все по-прежнему считали себя сторонниками новой власти и нового порядка, т. к. одни своими действиями, а другие своим бездействием помогли ей встать у руля управления страной.

Вскоре произошли значительные изменения, и прежде всего в высшем командном составе действующей армии. Перемены начались с Верховного главнокомандующего, о чем читаем в воспоминаниях генерала А.С. Лукомского: «Если не ошибаюсь, 10/23 марта в Могилев приехал великий князь Николай Николаевич.

Генерал Алексеев и я поехали с докладом в поезд великого князя.

Великий князь нас принял и сказал, что он получил письмо от председателя Временного правительства, в котором князь Львов указывает, что великому князю по многим соображениям невозможно быть Верховным главнокомандующим, и просит его в командование не вступать.

Вместо доклада мне пришлось написать проект ответной телеграммы от великого князя председателю Временного правительства о том, что должность Верховного главнокомандующего великий князь принимать не будет.

А между тем великий князь Николай Николаевич, пользовавшийся большой популярностью в армии, был единственный человек, который мог бы железной рукой поддержать дисциплину в армии, не допустить ее до развала и довести войну до конца.

Но, естественно, великий князь представлялся опасным для “завоеваний революции” и недопущение его к занятию поста Верховного главнокомандующего надо было ожидать»{150}.

Таким образом, «новая власть» и «новый порядок» попытались застраховать себя от неожиданных сюрпризов со стороны своих прежних союзников генералов и возможных среди них приверженцев «старого строя».

31 марта 1917 г. генерал В.И. Гурко сменил генерала А.Е. Эверта на посту главнокомандующего армиями Западного фронта. Он своею властью попытался поднять дисциплину на фронте. Так, например, 7 апреля поводом для публикации газеты «Новое Время» послужил приказ генерала Гурко «о недопустимости арестов и устранения начальников по приговорам офицерско-солдатских советов». Эти действия нового главнокомандующего Западным фронтом были восприняты «демократическим лагерем» как покушение на завоевания революции и демократические свободы.

2 мая 1917 г. состоялось заседание в Ставке в Могилеве по обсуждению вопроса о проекте «Декларации прав военнослужащих». На заседании присутствовали Верховный главнокомандующий М.В. Алексеев, генералы А.А. Брусилов, В.И. Гурко, А.И. Деникин, А.М. Драгомиров, Д.Г. Щербачев, Я.Д. Юзефович и несколько чинов Ставки. В итоге совещание приняло осуждающую резолюцию по проекту декларации. Позднее генерал Деникин делился своими воспоминаниями: «Кто-то подал мысль – всем главнокомандующим ехать немедленно в Петроград и обратиться к правительству с твердым предостерегающим словом и с решительными требованиями. Такая демонстрация должна была по мысли предлагавшего произвести большое впечатление и, может быть, остановить разрушающее течение военного законодательства. Ему возражали: прием опасный, это наша последняя ставка, и неудача выступления может дискредитировать окончательно военное командование… Но предложение было все-таки принято, и 4 мая состоялось в Петрограде соединенное заседание всех главнокомандующих, Временного правительства и Исполнительного комитета с. р. и с. д.»{151}.

Далее Деникин приводит подробные извлечения из сохранившегося у него отчета об этом совещании. В частности, на этом совещании 4 мая выступил с пространной речью генерал В.И. Гурко: «С чувством грусти пришли мы сюда. Вы видите, что авторитет военных начальников глубоко подорван. Я думал, что волна революции уже достигла верха и дальше пойдет улучшение, но – я ошибся.

Если вы хотите продолжать войну до желательного нам конца, то необходимо вернуть армии власть.

А между тем мы получили проект декларации. Гучков не нашел возможным подписать ее и ушел. Я должен сказать, что если штатский человек ушел, отказавшись ее подписать, то для нас, начальников, она неприемлема. Она создаст полное разрушение всего уцелевшего.

А ведь она должна дойти до самой маленькой ячейки – до роты. Коснусь вопроса об отдании чести. Можете назвать его приветствием, но оно должно быть обязательным. В самом элементарном обществе установлено взаимное приветствие и считается оскорблением, если один из знакомых умышленно не приветствует другого. Войдите в шкуру тех, кто на этой почве столкнется в бою. Какие отношения признаются декларацией нормальными, если узаконить это неуважение к начальнику.

Дом не строят из одних кирпичей. Если вы введете декларацию, то армия рассыплется в песок.

Надо торопиться. Время не терпит. Необходимо создать нормальные условия для совместной работы тех, кто вместе отдает Родине свою жизнь и свое здоровье. Если вы не сделаете этого теперь, то скоро уже ничего не будет.