Война за ведьмино наследство - Маргарита Блинова

— Это городской колумбарий?

— Да, — Урсула понижает голос. — Здесь прах великих.

Она немного сбавляет шаг, давая возможность насладиться мраморными фигурами ангелов, портретами, сложенными у стен доспехами. Мне ничего не говорят имена, выгравированные на табличках, но сама атмосфера гудит от торжественности. На ее фоне меркнет даже флер Урсулы.

Мы доходим до конца прохода и попадаем во второй зал, чуть меньше. Госпожа Вальтер сворачивает влево и замирает напротив очередной ниши. На первый взгляд она ничем не отличается от других, но потом я вглядываюсь в таблички с именами.

«Вечная память городским фуриям. Александра Карем. Трифона Лавгуд. Дунканара Кэбот».

Что-то изнутри царапает мое горло, и я замираю, не в силах отвести взгляда от трех урн праха, оставленных в мраморной нише.

— А ты неплохо устроилась, Дуня, — хмыкнула Урсула, и впервые на ее лице появилось нечто похожее на улыбку.

Улыбка напоминала оскал тяжелораненого тигра.

— Вы… были знакомы? — сама не понимаю, почему возмутилась я.

Собеседница сделала вид, что не заметила неуместной реакции, и степенно кивнула.

— Дунканара — часть моей истории. В старших классах мы были чуть ли не сестрами, но надо признать, что из меня вышла не очень хорошая подруга. Когда мы оказались на перепутье, я выбрала коммерческий успех, она продолжила следовать детской мечте о справедливости. До нас с мужем доходили слухи, что у фурий проблемы, но Дунканара так и не попросила о помощи, а у меня правило…

— Не помогать тем, кто не просит, — закончила я, одним предложением нарушив второе, четвертое и, кажется, двенадцатое правила, указанные в послании. Не умничать, не дерзить и не перебивать.

Брови собеседницы медленно приподнялись в показательном удивлении.

— Я слышу осуждение в твоем голосе.

Нет, ну что вы, что вы. Да кто бы посмел дерзить самой Урсуле Вальтер. Точно не какая-то там провинциалка с ужасающими долгами и трупиком надежды в кармане.

— Семнадцать минут до следующей встречи, — напомнила ассистентка и нырнула обратно в первый зал, оставив нас в одиночестве.

— Не будем терять время, — заявила богачка и вытащила из сумочки небольшой прямоугольник. — История Рекса не подходит под мой бренд, но он идеальный тафгай.

— Тафгай? — вытаращилась я на женщину.

— Тафгай, — повторила та спокойно и пояснила специально для дурочек из провинции:

— Игрок хоккейной команды. В их задачу входит устрашение соперника, драки на льду, выведение наиболее опасных игроков команды соперника и защита ценных игроков своей. Именно так себя и повел Рекс в банковском зале.

Воображение тотчас услужливо подсунуло образ моего любимого кота на льду. Задние лапы, упакованные в огромные коньки не по размеру, разъезжаются в стороны, передние — судорожно точат когти о клюшку, на голове съехавший набок защитный шлем, в глазах ужас перед позорным падением носом в лед.

О да, очень устрашающее зрелище. Соперник помрет от хохота.

Видимо, на моем лице отразился вопрос: «Дамочка, а вы хорошо обдумали этот фарс?», потому что Урсула глянула на меня как на идиотку и пояснила:

— Рекс будет символом хоккейной команды «Черные крылья».

Угодливое воображение подсунуло другой образ. Рекс в костюме черного петуха (не спрашивайте, почему именно петухом, не знаю). На мечущемся из стороны в сторону от гнева хвосте — гирлянда разноцветных перьев, на спине привязанные лентами бутафорские черные крылья, на голове красуется петушиная башка, а из круглого отверстия под клювом торчит ошалевшая от хозяйского произвола морда рыси.

Представляю, как будет рад Рекс. И сколько вкусняшек придется купить котику, чтобы вычеркнуть этот позор из памяти.

— Все условия изложены здесь, — мне таки всучили карточку с предложением. — У вас есть три дня, чтобы связаться с агентом команды и подписать контракт. Рексу предложат стандартную зарплату, сумма указана на карточке.

Я быстро скосила глаза вниз, оценила цифру и мысленно присвистнула.

А неплохо кормят талисманов хоккейных команд. Предложить, что ль, свою кандидатуру. А что? Пять минут позора в душном костюме курицы, и я стану на шаг ближе к уплате долга.

В проходе вновь мелькнула рыжая макушка ассистентки, сигнализируя, что время подходит к концу и аудиенцию у ее величества Урсулы, сподобившейся на встречу с Итарой Кэбот, пора сворачивать. Богачка развернулась и сделала шаг в сторону выхода, а вот я тормознула.

Охваченная внезапным порывом, сделала шаг вперед и кончиками пальцев коснулась бабкиной урны. Кожу обожгло холодом.

«Спасибо за все», — мысленно возблагодарила я старуху, сделавшую мою жизнь насыщенной, развернулась и неожиданно ляпнула:

— Урсула, а почему мы здесь?

Богачка повернула голову, стоя боком. Величественный профиль, удивительно прямая спина.

Я подняла руку с зажатой между указательным и большим пальцами карточку.

— Вы могли сделать мне это предложение на улице, в офисе, связаться через кристалл, прислать по почте… Да где и как угодно. Почему вы предпочли потратить драгоценные минуты своего расписания, чтобы прийти сюда?

Собеседница осталась неподвижна и монолитна, как надгробная плита.

— В колумбарии, как в музее, городские реликвии не принято трогать руками, — сделала замечание Урсула и скрылась в первом зале.

Пожав плечами, я двинулась следом, но к тому моменту как добралась до дверей, Урсулы и след простыл. Спрятав карточку в сумку, я завертела головой и, взяв высокий шпиль адмиралтейства в качестве ориентира, побежала домой.

Я еще не знала, что вернусь в не самой приятной компании…

Но все по порядку.

Подбегая к знакомому кособокому домику, оставленному в наследство, как выяснилось, городской фурией, я еще издали заприметила бригаду стекольщиков. Мужчины курили у грузовой повозки, в которой с утра пораньше привезли стекла на замену побитым во время штурма командой пустынников.

Заказывать новые окна я не стала, едва не померев от ценника на стандартный стеклопакет, и решила ограничиться только заменой стекол. Бригада обещала приехать вчера после обеда, но я прождала до вечера, перезванивая каждые три часа в офис, а стекольщики так и не подъехали.

«Михалыч и бригада» свалились как снег в середине августа, сегодня утром, застав меня в середине процесса сборов.

Вот почему я опоздала на встречу с Урсулой. И вот почему я так удивилась, застав работников у ворот. Просто те клялись, что работы на целый день, а сами управились за какой-то час-полтора.

Предчувствуя худшее, я приблизилась к Михалычу, который числился главным, и осторожно уточнила: