Логово змея - Борис Руденко

– Щас, – кивнул бородатый. – Мы тебе развяжем и на бабу покладем.

В сторонке одобрительно гоготнули. Драч начал осознавать, что ситуация даже сложней, чем ему представлялась.

– Слушай, мужик, – произнес он примирительно, – у вас свои дела, у нас свои. К чему ссориться?

– Мы ссорица не будем, – согласился бородатый. – Чаво с мертвяком ссориться? Себе дороже. Вот генаралом тебе уже не стать, майор.

Снова прозвучал одобрительный смех.

– Да я не майор, кореш, – торопливо заговорил Драч. – Ты на корочки мои не смотри, корочки туфтовые, там фотка переклеена. Не веришь? Спроси моих пацанов.

– Вы чо сюда пришли? – строго спросил бородатый. – По какой надобности?

– Человека одного ищем. Не вашего, из Москвы. Должок на нем.

– Значит, ты не из этих? – пальцами бородатый постучал по плечу, намекая на погоны.

– Да ты что! Говорю же тебе, что ксива липовая. Так, на всякий случай.

– Дык, ты кто тогда?

– Я же объясняю, просто человека искали. А теперь домой идем, потому что человечек тот откинулся. Помер.

– Темный ты какой-то, – покачал головой бородатый. – Непонятный. Да мне без разницы… Домой, говоришь? Ну тады пошли, мы тебе проводим.

Он легко поднял Драча на ноги.

– Руки развяжи, – попросил Драч.

– Нельзя, – односложно ответил бородатый.

Его товарищи точно так же вздергивали на ноги спутников Драча.

– Если тебе бабки нужны – бери, – сделал Драч еще одну попытку. – Нет, честно, мы без претензий. Никаких вопросов не будет, я обещаю.

– Идем, тут недалече, – сказал бородатый, оставляя предложение Драча безо всякого внимания.

Шагать по тайге со связанными за спиной руками было непросто, пленники часто спотыкались, теряя равновесие, но конвоиры грубовато, но надежно страховали их от падения. Драча вел бородатый главарь. Несколько раз Драч пытался вызвать его на разговор, но бородатый словно не слышал. Сейчас Драч пока что не испытывал особой тревоги, потому что совершенно не понимал происходящего. Он терялся в догадках. Что это были за люди? В чем цель нападения? Ясно было лишь то, что убивать их немедленно не собирались. Более ничего понять пока было нельзя. Драчу приходилось покориться неизбежному и ждать дальнейшего развития событий…

Небо по-прежнему было густо обложено тучами, не позволяя сориентироваться, в каком направлении их ведут. В какой-то момент Драч начал различать впереди ровный шум водного потока, вскоре деревья расступились, и они вышли к небольшой речной заводи, в которой покачивались две широкие плоскодонки. Пленников протащили по воде и бросили на дно лодок.

– Штоб у меня не дергаться! – предупредил щербатый вожак. – Если перекинемся, никто вас из воды вынать не станет.

– Веревки ослабь хоть немного, – попросил Драч, пытаясь пошевелить онемевшими пальцами.

– Щас, – только и сказал Щербатый с полным равнодушием.

Лодки были оснащены моторами, но заводить их не стали, из чего Драч резонно заключил, что плывут они по течению. Лежа на боку, он мог видеть лишь кусочек неба, да ноги своих похитителей, обутые в рыжие от времени кирзовые сапоги. Внезапно ему вспомнился невнятный сон прошлой ночью, Драч даже поморщился от испытанного вдруг неприятного ощущения «дежа вю». Бородатые рожи, вода и лодки – именно так во сне все и происходило. Плыли молча, под днищем журчала вода, да изредка всплескивало рулевое весло.

Короткий киль заскреб по галечному дну, лодка остановилась.

– Вылазь! – скомандовал Щербатый.

Сквозь кустарники пленников вывели на берег повыше. Драч огляделся. Вокруг стояла все та же тайга. Здесь, у берега, начиналась (или заканчивалась) лесная дорога. Да и не дорога даже, а так – едва заметная колея, примявшая почву. Невдалеке Драч увидел приземистый силуэт армейского вездехода. Драча с товарищами бесцеремонно, словно мешки, побросали в кузов, следом залезли похитители, двигатель взревел низким простуженным басом, и машина тронулась. Ехали не слишком быстро, иногда вездеход замедлял движение, словно бы нащупывая верный путь, машина то и дело подпрыгивала на неровностях таежной дороги. Иногда Драчу казалось, что он ощущает смену направления движения, но пытаться извлечь из этого полезную информацию не было никакого смысла. Рядом с Драчом постанывал на особо крутых ухабах получивший прикладом по голове Ленчик.

В пути прошел час или больше, наконец шум двигателя смолк. Они прибыли на место.

Вскоре пленники очутились в широком низком сарае, стены которого, кое-как обшитые горбылем, светились щелями. Посреди Драч увидел некое сооружение вроде большого колодца с воротом и тоскливо осознал, что худшее еще впереди.

– Ну-тка, ты первый! – Щербатый подтолкнул Драча к «колодцу».

По пути его сноровисто обыскали, начисто опорожнив карманы и сорвав с запястья часы. Разумеется, это был не колодец. Перед взором Драча открылось темное отверстие шахты. Его заставили взойти на платформу ручного подъемника и только тогда освободили руки от пут. Драч охнул от острой боли, хлынувшей в запястья вместе с потоком крови. О сопротивлении нечего было и помышлять.

– Зачем мы вам? – спросил Драч, без надежды услышать ответ. – Чего вы хотите?

– Работать теперь здесь будешь, – сказал Щербатый. – А не будешь работать – так помрешь. Да ты не бойся, у нас там неплохо.

Заскрипела лебедка, и платформа начала неторопливый спуск в преисподнюю…

* * *

Радзин вошел в квартиру почти бесшумно. Отлично пригнанный замок двери всегда закрывался с легким, едва слышным щелчком. Радзин с молодых лет терпеть не мог дверного хлопанья: с его точки зрения это было одним из признаков врожденного плебейства, точно так же, как скрип ботинок из дешевой кожи.

Жена была дома, ее черная блестящая курточка, которую она купила в Италии, висела на вешалке. Волна теплого чувства, как всегда, охватила Радзина: он вернулся домой, здесь его ждали и любили. Не снимая ботинок, он пошел по коридору. Мягкий ковер гасил звуки его шагов. Юлия была в спальне, он слышал ее голос из-за полуоткрытой двери. Она болтала по телефону с какой-то подругой. Радзин улыбнулся и поправил букет. Каждая новая встреча с Юлией по-прежнему его немного волновала.

– Иногда он меня просто пугает, – услышал он последнюю фразу Юлии и остановился слегка заинтригованный тоном, которым были произнесены эти слова: о своем испуге Юлия сообщала весьма сладострастно.

– Он просто не в состоянии остановиться, – продолжала говорить Юлия. – Вот все уже, нет совершенно никаких сил, а он требует еще и еще. И я не хочу противиться, совсем не хочу. Я теряю разум. Это что-то фантастическое. Такого просто не может быть, ты представляешь?

Радзин почувствовал сильную боль в затылке. Во рту пересохло.

Он попятился, вышел в прихожую и, осторожно прикрыв дверь, опустился на банкетку. Удара такой силы он не ожидал. Нет, конечно же разговор шел не о нем, Радзин не склонен был настолько заблуждаться. Она любила его – в этом Радзин был уверен – но никогда, даже в самые первые дни острой влюбленности три года назад, накал ее страсти не поднимался до такой отметки. Юлия, его Юлия ему изменяет! Какой-то похотливый самец раздевает ее, лапает как свою собственность, заставляет стонать в исступлении… Радзин скрипнул зубами, отгоняя возникшую в сознании отвратительно яркую картинку.