Отряд - Алексей Евтушенко

- Не знаю, - покосился бледно-голубым глазом на гиганта-таежника Дитц. Как-то оно, это Милосердие, действует на человека, это точно, но... лично я не могу сказать, что возлюбил ближнего своего настолько, чтобы не пустить ему при необходимости пулю в лоб.

- Мы ведь люди, - тихо произнес Велга, - а Милосердие предназначено для сварогов. Может быть, оно на них действует по-другому и с иной силой?

- А что, товарищ лейтенант, - вступил в разговор Валерка Стихарь, - если отдать им, на фиг, это самое Милосердие? Свароги сразу станут как овечки и отвезут нас на родину безо всяких понтов.

- Ну уж нет, - неожиданно жестко усмехнулся Александр. - До такой степени лично я рисковать не намерен. Милосердие Милосердием, а наш способ надежней. А ты, Хельмут, что скажешь?

- Что тут говорить... - Обер-лейтенант сдвинул мятую фуражку на затылок и приложил руку козырьком ко лбу, защищая глаза от низкого солнца. - Ты безусловно прав. Э! А вон и Карсс к нам направляется!

И действительно - к ним быстро шел Карсс. Не доходя нескольких метров до их живописной группы, он остановился, перевел дыхание и сказал:

- Собирайтесь. Ориентировочно через две минуты десантная "тарелка" для вас будет здесь. Готовы также "челнок" и межзвездный крейсер Это личный крейсер Первого министра нашего правительства, так что полетим с максимальным комфортом.

- Комфорт - это хорошо, - прищурился Дитц, - но нас как-то больше интересует безопасность. Вы обещали план-схему корабля...

- Схему везут, - успокаивающе поднял руку старший советник. - Изучите по дороге. Сюда также летит врач, чтобы заняться вашей раной. - Он обернулся и глянул на небо. - О, а вот и она!

И земляне, проследив за его взглядом, увидели над гребнями гор серебристый диск, стремительно приближающийся к ним с севера.

- Распорядитель!

- Здесь, Координатор...

Квадратная приземистая фигура, длиннющие руки, три глаза (два синих и один - в центре - красный) на шарообразной голове.

"Консерватор, - в очередной раз проворчал про себя Координатор. - Впрочем, это, наверное, и к лучшему. В нашем деле любое новшество, а особенно новшество непродуманное, чревато зачастую непредсказуемыми последствиями".

- Я слышу возмущение в Шестом сегменте сектора С. В чем там дело?

- Дело там хреново, Координатор.

- Да?

- Ну, вы же знаете, что цивилизация ирюммов, как и положено любой мало-мальски приличной негуманоидной цивилизации, взяла на себя последнее время роль э-э... спасателей и спасителей разумной жизни в случае, если этой самой жизни грозит опасность?

- Разумеется. Но не забывай, что через подобный этап проходят многие Мы, кстати, не исключение.

- Ну так вот, - проигнорировал реплику Координатора Распорядитель. - В их сегменте низкая гуманоидная (кто бы сомневался!) раса доигралась до ядерной войны на собственной планете, и это при том, что в космосе они выходить не научились Вы же знаете этих гуманоидов, Координатор! Самые опасные и непредсказуемые обитатели Вселенной!

- Ну и...

- Ну и осталось их живых и здоровых от силы миллиона полтора-два особей. Да и те вскоре бы загнулись от тотального радиационного заражения и эффекта "ядерной зимы". Но тут ирюммы, прознав о такой беде, послали им свою "спасательную планету" и забрали на борт почти всех. Во всяком случае, тех, кого сумели найти.

- Интересно... А что это за "спасательная планета"? Признаться, первый раз слышу.

- Не удивительно, Координатор. Ирюммы ее совсем недавно построили, и эта акция с вейнами (так называют себя эти сумасшедшие, применившие термояд в собственном доме) была и есть самой первой акцией "спасательной планеты" По сути, это невероятных размеров космический корабль, но совершенно особый. Представьте себе...

Илтвар Мур, бывший полицейский, а ныне просто никто, как, впрочем, и большинство оставшихся в живых вейнов, проснулся от собственного крика.

За окном чернела ночь.

Собственно, ночью в старом, привычном смысле слова этот мрак и тьму назвать было нельзя - просто сгусток плазмы (или что это там висит в центре силового купола) отключался в определенное время и на определенное время (как раз хватало выспаться) каждые сутки, и на этом чертовом и чудесном корабле-планете наступала темнота.

И вроде бы это была самая что ни на есть настоящая ночь с круговертью ярких созвездий на небе, но все же чувствовалось, что она всего лишь замена и дешевая подделка. Из-за того, что на небе не было привычных и любимых двух лун? Или слишком уж яркие и незнакомые звезды?.. А может быть, близкая линия горизонта и чужие запахи? Отсутствие заката и рассвета и, как следствие, утренних и вечерних сумерек?.. Илтвар Мур не знал. Он не был поэтом, он был всего лишь полицейским, да и то теперь бывшим полицейским, и знал только, что ночь не настоящая. Уж не поэтому ли он так плохо спал последнее время? А ведь как спалось вначале, когда они только переселились сюда, в этот уголок чужого мира, казавшийся раем после всего того, что произошло!

Илтвар поднялся со своей узкой лежанки, на ощупь добрался до крана и жадно напился холодной, абсолютно безвкусной воды. Сунул коротко стриженную голову под струю; поплескал горстями на липкую от пота грудь и предплечья; не вытираясь, вернулся на кровать, сел, нашарил на тумбочке сигареты и закурил.

Да, воду, во всяком случае, им пока еще оставили. Видимо, "пятнистые" не смогли до сих пор найти главный вентиль. А вот с электричеством, сволочи, разобрались - света теперь по ночам нет нигде, кроме, разумеется, самой резиденции "пятнистых". Хорошо хоть удалось пронести с собой изрядный запас сигарет, а затем и спрятать его от посторонних и жадных глаз...

Мур прикинул, сколько у него осталось, и вздохнул - выходило не так уж много. Надо бы снова сократить суточную норму... Говорят, правда, что среди прочего с родной планеты были захвачены и семена табака, но когда еще удастся их посадить и где? Да и вообще удастся ли?

Он усмехнулся своим мыслям.

Господи, тут вообще непонятно, будут ли они элементарно живы, а он о табаке беспокоится!

Илтвар затянулся два раза подряд, вспоминая давешний кошмар. Снилось все то же...

Жена и дети в лохмотьях сползающей, пузырящейся от страшных ожогов кожи бредут, спотыкаясь, к нему, сильному и здоровому, из спальни через всю их гостиную. Жена жутко улыбается почерневшими остатками некогда полных чувственных губ, с любовью глядит на него единственным уцелевшим глазом без ресниц (на месте второго - гнойная яма), ее когда-то чудесные золотистые волосы редкими безобразными пучками торчат из голого, сплошь в кровавых язвах, черепа. Она улыбается и сипит:

- Наконец-то ты пришел, дорогой. Я приготовила ужин. Мясо с соусом, как ты любишь, и салат. Раздевайся, мой руки, сейчас я тебя накормлю.