Испытание киллера - Лев Пучков

— Слышь, а патроны к нему тоже какие-то особые? — поинтересовался я, дождавшись, когда поток красноречия хозяина иссяк. — Или в „Охотнике“ берешь, обычные?

— Ха! — Феликс чуть не поперхнулся. — Ну ты скажешь тоже. Где ж обычные! Мне на заказ Андрей Сухов делает. Берет обычные, пулю вынимает, че-то там с порохом мудрует, потом пулю пилит по-своему, пулю обратно ставит, обжимает… Ну, как обычно, короче. Так с этих патронов я могу медведя одним выстрелом опрокинуть! Вот, было дело, в позапрошлом году ездили по первоснегу на шатуна… — И Феликс вновь пустился в странствия по своему славному боевому пути. Я терпеливо слушал, мысленно делая заметки. Андрей Сухов — знаменитый на всю область ружейный мастер, обслуживал всех властей предержащих, желающих получить профессиональный охотничий припас. Сухова я знал лично — он проживал неподалеку от моего дома — чуть ли не сосед.

Потратив на меня без малого час, Феликс спохватился:

— Да, кстати, братишка, твой шеф там как? В смысле завтра-послезавтра?

— В смысле — занят или где? — уточнил я, отметив, что несколько лет общения с братвой оказали мощное влияние на лексикон бывшего розыскника.

— Ну да, в смысле — занят, — подтвердил Феликс. — Я тута собираюсь прошвырнуться в заказник — на кабанье. Приглашаю. Так что — передай, если хочет, пусть звякнет.

— Не-а, это вряд ли, — сожалеюще развел я руками, — Ты же знаешь, после смерти Ник-Ника у Дона работы невпроворот. Он теперь даже по выходным занят — а уж в пятницу из офиса бульдозером не вытащишь!

— Ну, наше дело предложить, ваше — отказаться, — филосовски заметил Феликс. Было заметно, что сожалений из-за отсутствия Дона на предстоящей охоте он не испытывает. Ему на охоте вообще никто не нужен, кроме старшего егеря — Жукова.

— Мне надо идти, — изобразил я озабоченность, заметив, что блуждающий взгляд Феликса вновь остановился на карабине и начал принимать осмысленное выражение, чреватое еще одним полуторачасовым рассказом о славных охотницких делах. — Спасибо, что принял, я, наверное, у тебя столько времени отнял…

— Да ну ты че, братишка! — добродушно воскликнул Феликс, вставая и протягивая мне руку. — Всегда рад, всегда. Мы таких, как ты, любим. Только смотри там — поаккуратней с моими. А то как-нибудь пристрелят под горячую руку — вот будет заморочка!

— Да я уж постараюсь, — кисло улыбнулся я, направляясь к двери. — Уже и так нарисовался — дальше некуда…

Солнце медленно выглянуло из-за горизонта, окрасив пустоши в мягкий рассветный пурпур. Где-то вдалеке — там, где располагались Гашунские озера — послышался едва уловимый собачий лай. Я потянулся, тревожно всматриваясь в темноту подлеска, где едва заметно мерцали тлеющие угольки костра. Шумнуть, что ли? Троица накануне изрядно приняла на грудь — пока окончательно не рассветет, будут спать как убитые, этак не долго и охоту проворонить!

Лай повторился — теперь уже ближе. Я приложил руку ко рту и два раза ухнул филином — как в свое время учил Бо, натаскивая меня подавать сигналы во время операций.

Троица у костра зашевелилась. Первым вскочил Вадим Жуков — осмотрелся, хрипло каркнул: „Подъем!!!“ Минут через десять охотники разобрались по своим направлениям, изготовились для стрельбы стоя и замерли, настороженно всматриваясь в направлении засеки, откуда очень скоро на них побегут свиньи. я тоже застыл, прильнув к биноклю, — Феликс встал в неудобном для наблюдения месте. От меня его заслоняли раскидистые кусты. Место, конечно, прекрасное — Жуков мастер своего дела. Кабан, гонимый собаками, не сможет обежать охотника — неминуемо застрянет в густых кустах. Путь у него один — сломя голову лететь по тропинке навстречу своей гибели. Жаль только, я со своего наблюдательного пункта могу рассмотреть лишь верх фетровой шляпы Феликса — остальное скрывается в зарослях. Попереживав по этому поводу, я успокоил себя: собственно, Феликса мне видеть необязательно — достаточно того, что я могу просматривать практически все пространство от засеки до засады.

Шум облавы приближался. Раскатистый лай егерских собак и щелканье бичей вскоре были слышны так, словно вся эта массовка находилась в ста метрах отсюда. Я зябко поежился и попросил удачи у своего киллерского бога. Эта акция проводилась практически без подготовки, поскольку не использовать внезапно образовавшиеся благоприятные обстоятельства с моей стороны было бы преступной халатностью. Поэтому шансы были равновероятны — как на благоприятный исход (для меня), так и на неудачу.

Оглушительный лай собак приблизился к засеке. На некоторое время там возникла заминка: собаки вдруг начали истошно визжать, хрипло подвывая, как в предсмертных конвульсиях, а удары бичей слились в единые артиллерийские залпы.

Затем — на секунду — собачий лай оборвался, и одновременно прекратилось щелканье бичей. Стали слышны истошные взвизги подсвинков и утробные крики свиноматок, не желающих лезть в обход засеки и упорно бьющихся в завал.

Плетеная из ивовых прутьев фашина рухнула на землю. Из прохода вырвался здоровенный секач и стремительно рвану по крайней правой тропке, получив в левый бок мощный удар бичом от засевшего на дереве Сашки Жукова. Жуков-младший сделал выбор в пользу охотничьего престижа. На правой тропке, неподалеку от засеки, в кустиках, стоял дорогой гость — Феликс. Жуков талантливо вычленил секача из общей кучи и мастерски направил его навстречу неминуемой гибели. В том, что Феликс завалит кабана первой пулей, сомнений быть не могло — этот охотничий маньяк из своего чудесного карабина бил на звук с завязанными глазами, по пьяному делу рисуясь перед приятелями.

От напряжения я вспотел и чуть не упал с дерева, пытаясь нащупать наиболее выгодный ракурс для наблюдения. Секунды неотвратимо приближали главу Центральной группировки к мучительной смерти. Позавчера я посетил Андрея Сухова — на правах соседа — предварительно запасшись двумя литровыми бутылками „Кремлевской“, а чтобы визит не выглядел странным, попросил дать мне консультацию по поводу различных модификаций ружей. Дескать, хочу стать членом Союза охотников и приобрести себе самое крутое ружьецо в округе. Сухов все бросил и начал подробно меня инструктировать — попутно мы славно попивали водочку, и вскоре клиент дошел до определенного состояния, которое характеризуется желанием похваляться своим мастерством. Именно в этот момент я ненавязчиво направил разговор на патроны для Феликса и тривиально спер один экземпляр для образца. Посидев для приличия еще с полчаса, я отправился домой, где попросил Стаса слетать в „Охотник“ и приобрести три пачки патронов для карабина. И я, конечно, не Сухов, но ночи мне хватило, чтобы переоборудовать содержимое всех трех пачек по подобию образца. Особого труда это не составило: Сухов просто-напросто досыпал в гильзу какой-то хитрый порошок, предварительно удалив четверть обычного порохового заряда (в этом я имел возможность убедиться, разобрав образец). Затем мастер спиливал конец пули и делал на нем глубокий крестообразный нарез, после чего вставлял пулю обратно и обжимал юбку патронной гильзы вокруг пули. Вот, собственно, и все.

Я все сделал как Сухов, за исключением одной малю-ю-юсенькой детали. Из всех патронов я высыпал треть порохового заряда, а досыпать туда ничего не стал. Вспомнив данные по баллистике, которые настойчиво вкладывали в мою голову многомудрые преподаватели Школы ПРОФСОЮЗА, я пришел к выводу, что остаточной части порохового заряда хватит, чтобы вырвать пулю из канала ствола и даже вогнать ее в шкуру зверя. А сегодня ночью я поменял патроны, забрав из рюкзака Феликса его фирменные и подложив свои дрянные…