Милослава: (не)сложный выбор - Марианна Красовская

При ярком свете светильников я со вздохом оглядела свои ладони. На них всё же проявились знаки супружества. У Оберлингов это был звериный след. Как я ни надеялась, что брак будет недействительным, если его не освятить в храме — увы, мои надежды не оправдались.

Попытавшись расчесать пальцами волосы, наткнулась на венец. Королева просто! В сапогах, простыне и короне! Стащила с головы старинное украшение, сжала в руках с каким-то отчаянием. Проклято оно, что ли? Стоит его надеть, и всё идет наперекосяк. Впрочем, я не настолько суеверна, чтобы перекладывать вину людей на венец. Надо его убрать куда-нибудь.

Вторая дверь из ванны вела в другую, явно женскую спальню. В ней было чисто, но совершенно пусто, даже на постели не было перины. Окна наглухо завешены бархатными шторами глубокого баклажанного цвета. Я выглянула в окно: не видно ни зги. Только слепая метель за стенами дома. Не думаю, что до начала весны я смогу вырваться отсюда. Наверное, всё занесёт.

Если повезет, я буду жить здесь. Красивая большая комната, приятные лиловые обои в цветочек, пушистый ковер на полу. Здесь был и шкаф с женскими вещами — бабка говорила, что Максимилиан трижды вдовец? Наверное, вещи последней жены. Ничего, я не суеверная. У нас в деревне прекрасно донашивали вещи с умерших. Мамины платья, к примеру, все перешили на меня, надставляя снизу. Бабкины носила беременная мачеха. Никто не уничтожал и не раздавал нищим одежду, если ее обладателю вздумалось умереть. Что похуже, забирали служанки, что лучше — члены семьи. Совсем ветхое шло на тряпки.

Поэтому я нисколько не колебалась, выбирая себе наряд. Нашла и панталоны, и нижнюю сорочку, и теплые чулки. Платья, правда, шиты на женщину значительно ниже меня: и талия под грудью, и юбка по щиколотку, но не в моем положении выбирать. Лучше такие, чем в простыне. Нашелся и теплый халат, в котором я собиралась лечь спать, причем в супружескую кровать, потому что на дальнейшие исследования у меня не было никаких сил. Венец положила в шкаф под ворох нижних юбок.

Проснулась я от деликатного покашливания. Открыла глаза, с удивлением глядя на потолок, расписанный диковинными цветами. Странно, в моей спальне в доме Юлианны был совсем другой рисунок. Перевела взгляд на взъерошенного мужчину рядом (слава богине, одетого!) и, немедленно вспомнив события прошедшей ночи, насупилась.

Он был по-прежнему помят, растрепан и красноглаз, и пахло из его рта отнюдь не ромашками.

— Ты кто такая? — изумленно спросил он. — И почему в моей постели?

С тяжелым вздохом я показала ему раскрытые ладони. Он пораженно поглядел на них и с ужасом раскрыл свои. На его руках тоже чернел контур звериных следов.

— Браенг! — выдохнул он, всмотревшись в мое лицо. — Ты Браенг.

— Уже Оберлинг, — ядовито ответила я. — Вы настояли. Теперь-то уж точно Оберлинг.

Он выразительно поглядел на мои остриженные волосы, потом заглянул под одеяло, очевидно, желая там отыскать доказательство моей невинности. Я сделала вид, что меня нисколько это не волнует.

— Ты шлюха? — наконец, угрюмо спросил он. — Браенги подсунули мне шлюху? Ах да, я вспомнил! Ты шлюха Эстебана!

— А вы женоубийца, — парировала я, даже не думая защищаться. — Мы идеальная пара, не так ли?

Всё равно он бы мне не поверил. Он уже сам решил всё для себя. Его полный ненависти взгляд заставил меня поежиться.

— Ты беременна от Эстебана? — прямо спросил он. — Или от кого-то другого?

— Не болтайте ерунды, — поморщилась я. — Вы же оборотень. Прекрасно чувствуете, что нет.

— И Эстебаном от тебя пахнет не так уж и сильно, — внезапно сказал Оберлинг.

— Вы так хорошо знаете его запах?

— У меня отличная память, — сухо ответил мой супруг. — К моему глубокому сожалению.

— Я заметила, — так же сухо сказала я.

— Как тебя зовут, Браенг? — вздохнул мужчина, очевидно, смиряясь с моим присутствием.

— Я не Браенг, — печально сказала я. — Я кнесса Милослава Градская.

— Кнесса? — удивленно вскинул брови мой супруг. — Ты вдова?

— Я кнесса указом государевым, — ответила я и на всякий случай добавила. — Не как кнесса Орлинская.

О богиня, что подумает обо мне этот человек? Любовница государя Славии, фаворитка наследного принца Галии. Ах да, шабаки степного хана. Я даже хихикнула от такого послужного списка. Не женщина — переходящий трофей!

— Если ты кнесса, то для чего согласилась на этот брак? — задал мне мужчина абсолютно резонный вопрос.

А он умный! Понял всю ситуацию сразу же.

— Меня не спрашивали, — ответила я. — Брак заключили против моей воли. И консумировали, как вы изволили выразиться, тоже.

— Я причинил тебе боль? — осторожно спросил он.

— Вы к этому не стремились, — успокоила его я. — А вот испугали изрядно.

— Я… прошу прощения.

— Богиня простит.

Мы посмотрели друг на друга неприязненно. Потом он перевел взгляд на светильник и поинтересовался:

— Ты сильный маг?

— Приличный, — кивнула я.

— А я не маг. Совсем. Выгорел.

— Сочувствую, — я действительно сочувствовала. — Я знаю, каково это. Я тоже однажды надорвалась, но мне повезло. Смогла восстановиться.

— Зарядишь светильники? — попросил мужчина. — Слуги жалуются, что темно.

О богиня! Кажется, я уже готова влюбиться и в этого мужчину! Я всё-таки больная. Не злится, не жалеет себя (или жалеет, но топит это в выпивке), умеет просить прощения.

— О-о-о, только не надо на меня так смотреть! — заявил Оберлинг.

— Как так? — не поняла я.

— Словно ты вдруг раздумываешь над тем, что мы будем жить долго и счастливо. Не питай ложных надежд, девочка. Я не твой принц. Я и в лучшие времена был редкой сволочью, а уж сейчас я еще и вечно пьяная сволочь.

— А вы самокритичны, — радостно улыбнулась я. — А говорите, сволочь! Сволочи не бывают самокритичны!

— Мне подсунули восторженную идиотку, — поморщился супруг. — Так и знал, что от Браенгов не стоит ждать ничего хорошего.

— Оберлинги тоже не вызывают у меня восторга, — пробормотала я. — Кстати, я могу занять лиловую спальню?

— Делай что хочешь, — махнул рукой лорд. — Мне плевать. Только постарайся не убиться. Четвертой жены мне не простят.

А потом этот прекрасный человек достал из-под кровати бутылку и присосался к ней. Я пожала плечами, переоделась в приготовленное платье и отправилась искать кухню, по пути питая силой все светильники, которые я видела.

Дом был большой и, кажется, богатый. Спален я насчитала шесть, нашла музыкальную комнату, детскую и класс для обучения, увидела две гостиные и карточный салон. Везде было очень чисто, хотя мебель и инструменты были зачехлены.