Химическая свадьба - Гордон Далквист

– Если Джек Пфафф мертв, его секреты уже не имеют значения, но если он жив, то хранение секретов точно убьет его. Он что-то рассказал, я знаю, он что-то сказал вам, Николас, не потому, что просил сохранить это в секрете, но потому, что ему хотелось похвастаться, как любому заносчивому щенку.

– Вы недооцениваете его.

– Джек может изменить мою оценку в любое удобное для него время.

Николас выдержал тяжелый взгляд кардинала, потом запустил руку под стойку и достал прозрачный, блестящий стеклянный диск размером с золотую монету. На стекле, как на монете, был выдавлен портрет молодой королевы. На другой стороне элегантным шрифтом написано: «Стекольные мастерские Салливара, Банксайд, 87». Чань вернул стеклянный диск бармену.

– Сколько жизней это стоит, кардинал? – растягивая слова, произнес голос с балкона над ним. – Или ты уже труп?

Вокруг раздался смех, но Чань, не обратив внимания, вышел на улицу.

Он потрусил рысцой, спеша мимо кораблей и кучек докеров к широкой деревянной набережной, вдоль которой располагались мастерские ремесленников. Набережная спускалась на прибрежную гальку, а метров через двести продолжалась снова. Один или два раза в год высокий прилив затапливал Банксайд, но эта полоска земли была очень выгодной, поскольку обеспечивала удобный доступ к грузам, перевозившимся по реке (при этом, естественно, не требовалось платить пошлину), так что никто и не думал оттуда куда-то переезжать. Постройки на Банксайд, которые восстанавливались и перестраивались снова и снова, были скопищем деревянных лачуг, прижатых друг к другу так же плотно, как спальные гамаки матросов на орудийной палубе фрегата.

Высокие ворота, с помощью которых купцы Банксайда защищались от воров, еще не были заперты на ночь. Чань кивнул привратникам и прошел в ворота. Номер 87 был заперт. Кардинал прижался лицом к щели между забором и воротами – он увидел двор, засыпанный песком и уставленный бочками и кирпичами. Окна деревянной хижины, стоявшей в глубине двора, были темны.

Его наружность наверняка привлекла внимание привратников, и Чань был уверен в том, что за ним наблюдают. Он знал, что мимо них не пройдет незамеченным. Неожиданно Чань поставил ногу на замок, подтянулся, перемахнул через забор и спрыгнул во двор. Он приземлился на корточки и бросился к дверям хижины – привратники уже наверняка кинулись за ним.

Дверь была заперта, но двух ударов ногой хватило, чтобы ее распахнуть. Чань выругался в темноте и сдернул очки. Внутри был кузнечный инструмент, наковальни, молотки, литейный желоб и стальные тиски, но людей не было. В следующем помещении в крыше имелся люк, чтобы отводить тепло и газы. На скамье лежали длинные бруски необработанного стекла, приготовленные для того, чтобы их расплавить и залить в формы, но печи были холодными.

Никаких признаков присутствия охранников. Пройдя мимо печей, кардинал вышел в еще один дворик, где увидел стулья и стол, заставленный бутылками и чашками. На земле валялось несколько недокуренных сигарет, похожих на гильзы от револьверных патронов. Их концы были смяты мундштуком. За одним из стульев – скомканная вощеная бумага. Чань разгладил ее и заметил жирное пятно в центре. Он поднес бумагу к носу, понюхал, а потом лизнул. Марципан.

На другой стороне дворика стояла большая печь для обжига. Внутри нее лежала треснутая глиняная форма: она была пустой, но, очевидно, использовалась для отливки и обжига изделий из стекла или металла при очень высоких температурах. Каждое из углублений в ней предназначалось для ключа особой формы.

Во внешнем дворе послышались голоса и загремели ворота. За печью для обжига был забор, отделявший стекольную мастерскую от соседей. Справа тревожно забегали куры. Чань подобрал с земли кирпич и запустил его туда. Удар вызвал целый шквал возмущенного кудахтанья. Потом Чань перелез через забор слева, напротив того места, где устроил диверсию, спрыгнув на кучу мешков с зерном. Он сразу побежал к другому забору, перелез через него и потом повторил этот трюк еще три раза, встретив по пути всего одну собаку, пятнистую гончую, которая не меньше, чем сам Чань, удивилась их встрече, но ни один человек не попробовал его остановить. Последний прыжок – и он приземлился на штабеле деревянных ящиков, набитых соломой. Он так и не узнал, что хранилось в них: экзотические фрукты, куски льда или статуэтки из дрезденского фарфора. Чань поправил очки и не спеша вышел на улицу через дверь на глазах у семьи, занятой ужином, и пошел в противоположную сторону от толпы любопытных у стекольной мастерской, пытавшихся выяснить причину шума.

Он не сомневался в том, что Пфафф здесь побывал. Но почему мастерская оказалась заброшенной? Смятые мундштуком сигареты выдавали присутствие графини ди Лакер-Сфорца. Был ли марципан попыткой добиться послушания от Франчески Траппинг? Чань уже опаздывал на встречу с остальными, но даже если бы у него оказалось еще два часа для поисков, это ничего бы не дало – он появился слишком поздно.

Он поспешил на север, но его продвижение замедлили толпы людей на улицах. Там были не только недовольные бедняки, но и респектабельные мужчины и женщины, двигавшиеся с угрюмой решительностью пассажиров, спешащих на вокзал. Кардинал, продолжая проталкиваться вперед, понял с неудовольствием, что эти люди направляются туда же, куда и он.

Когда он наконец добрался до площади Святой Изабеллы, Чаню пришлось вытягивать шею, чтобы разглядеть статую. Жизнерадостно визжа, показались уличные мальчишки. Люди вокруг подались назад, сначала пропуская детей, а потом гораздо проворнее. В толпу врезалась черная карета. Возница нахлестывал лошадей и угрожал кнутом всякому, кто оказывался на пути. Окна кареты были закрыты, и занавески задернуты, но одна из них качнулась, и мелькнул белый напудренный парик слуги. Когда карета отдалилась и возница уже не мог достать столпившихся людей кнутом, они принялись осыпать его проклятиями. Чань начал протискиваться к статуе, теряя терпение.

Он понял, что щурится, несмотря на вечерний час, и поднял глаза. На небе пылало зарево от факелов, зажженных на крыше министерства, расположенного на дальнем конце площади. Это какой-то праздник, о котором он забыл? Чествование королевы? День рождения какого-то ее высокопоставленного родственника – возможно, того идиота в черной карете?

– Кардинал Чань!

Фелпс махал рукой над толпой. Каншер и Свенсон были рядом с ним, и мисс Темпл казалась на их фоне совсем маленькой.

– Наконец-то! – обратился к нему Фелпс. – Мы уже отчаялись вас найти!

Чань протиснулся к ним через толпу.

– Что, черт побери, происходит?

– Объявление из дворца, – ответил Свенсон. – Вы его разве не слышали?

До того как Чань ответил, что если бы он слышал, то не стал бы ничего спрашивать, мисс Темпл прикоснулась к его руке.

– Это Роберт Вандаарифф! – сказала она возбужденно. – Он появился здесь и нанесет визиты королеве и Тайному Совету! Все надеются на него как на спасителя! Вы когда-нибудь видели такую массу людей?

– Мы ждали вас, – прокричал Фелпс, перекрывая шум, – но хотели подойти поближе и понаблюдать за тем, что произойдет.