Замок четырех ветров - Валерия Вербинина

Он кивнул на стол, на котором лежали вытащенные из шкафа книги и рукописи.

– Вы же вовсе не библиотекарь, и ваш отец – тоже. Так зачем этот маскарад?

Лампа потухла, и в осенних сумерках библиотека стала выглядеть как сказочный – и самую малость устрашающий – лабиринт. Чтобы справиться со смущением, я сделала вид, что ищу свечу, которая куда-то запропастилась, и долго возилась, пока вставляла ее в подсвечник и зажигала.

– Не знаю, что вы себе придумали, – произнесла я наконец, – но герр Креслер платит нам с отцом за то, чтобы мы составили каталог.

– Должен вам заметить, что вы лжете куда хуже, чем лазаете по деревьям, – проворчал мой собеседник. – Минна мне все рассказала. Разумеется, она не хотела вас выдавать, но я заставил ее сказать мне правду.

– Вы хотите, чтобы мы уехали? – спросила я напрямик.

– Когда я это сказал? Просто я не выношу, когда мне лгут… особенно когда это делают женщины. – Его лицо исказилось неожиданной гримасой гнева. – Вы когда-нибудь были влюблены?

– Нет.

– Ваше счастье. – Он провел рукой по лицу. – Значит, вы не знаете, каково это – когда вы готовы отдать человеку себя целиком, без остатка, а она…

Он не договорил и какое-то время стоял напротив меня, кусая губы. Пожалуй, я не назвала бы Кристиана Рейтерна красавцем, но он был безусловно обаятелен, с голубыми глазами, высоким лбом и красиво очерченным ртом, а окутывающий его романтический флер делал его еще интереснее. И все же, не знаю почему, я бы чувствовала себя свободнее, если бы он ушел и оставил меня наедине с книгами. Его присутствие стесняло меня.

– Скажите, ваши друзья играют в теннис? – спросил он.

– Не знаю. Вряд ли.

– А вы?

– Я… Нет.

– Никогда не думал, что моя персона вызовет такой интерес у местных помещиков, – пожаловался Кристиан. – Стоило мне вернуться в Фирвинден, как я получил тысячу приглашений на охоты, вечера и уже не помню куда. И никто, совсем никто не играет в теннис. – Он вздохнул. – Зачем такая девушка, как вы, работает на почте?

Во мне взыграл дух дерзости.

– Затем, что у меня нет собственного замка, – колюче ответила я.

– Я сражен, – пробормотал мой собеседник, внимательно глядя на меня. – И вы ни разу не сказали мне «господин граф». Не подумайте, что я против, наоборот, я считаю, что титулы и все такое… – Не договорив, он сделал непонятный жест рукой, словно подкрепляющий его мысль о том, что они на самом деле мало что значат. – А вот моя мать переживает, если ее не называют «госпожа графиня».

– Я запомню, – сказала я.

– Да нет, я вовсе не собирался… И вообще я хотел спросить вас совсем о другом. Зачем вы насыпали муку возле входа?

– Это не мука, – произнесла я, – это соль. Для защиты от злых духов.

– Не понимаю, почему им не должна нравиться соль, – заметил Кристиан с иронией, пожимая плечами. – Когда говорят, к примеру, что вампиры не любят чеснок, я охотно верю. Кому может понравиться такая гадость…

Не удержавшись, я фыркнула.

– Наконец-то я заставил вас улыбнуться, – проговорил он. – А то вы такая серьезная, что я уже начал вас бояться. Когда мы ужинаем, я все время пытаюсь придумать, что бы такого сказать, и… понимаю, что лучше промолчать.

Тут он действительно стушевался и замолчал.

– Я вовсе не собиралась вас пугать, – промолвила я, чтобы ободрить его.

Кристиан усмехнулся.

– О, меня не так легко испугать, – уронил он. – Совсем не легко! И даже если все привидения выползут из склепа под замком…

Меня передернуло, и мой собеседник заметил это.

– Хорошо, будь по-вашему, – согласился он, прежде чем я успела что-либо сказать. – Соль нас спасет! Пойду, пожалуй, насыплю ее на порог своей спальни, а то вдруг прапрабабушке с ее дохлой шавкой вздумается меня навестить. Доброй ночи, мадемуазель, доброй ночи!

Он отвесил церемонный поклон, отступил на шаг, поклонился еще ниже и удалился тем же путем, каким и пришел. Я вернулась за стол и обхватила пальцами виски, пытаясь привести мысли в порядок. Несомненно, граф Рейтерн был несчастен и одинок, он находился в сильнейшем разладе с собой и с миром, и мне было его жаль. Ружка шевелила ушами, косясь то на меня, то на пламя свечи. Я поглядела на стол и поняла, что мне осталось внести в каталог – никому не нужный, в сущности, – всего две книги из тех, что находились передо мной. После того как граф разоблачил меня, можно было убрать каталог и вернуть книги в шкаф, но из упрямства я решила довести дело до конца.

Первая книга оказалась каким-то историческим сочинением с предлинным заглавием, которое заняло несколько строк; зато вторая представляла куда больший интерес. Это была рукопись на прекрасной бумаге, написанная каллиграфическим почерком и переплетенная в кожу. Разобрав заглавие, я поняла, что передо мной тот самый труд об истории семьи Рейтерн, на который прежде ссылался управляющий.

Я полистала рукопись, досадуя, что не могу читать по-немецки так бегло, как мне хотелось бы, потому что Кристиан возбудил во мне любопытство, и, конечно, я бы с удовольствием узнала побольше о его предках. Сама рукопись находилась в хорошем состоянии, несмотря на возраст, только кое-где были небольшие пятна – возможно, от сырости.

Я уже собиралась захлопнуть книгу, когда мой взгляд упал на пятно в верхней части страницы, перекрывавшее ее номер. На предыдущей странице стоял номер 126. Я перевернула страницу с пятном и увидела на следующем листе аккуратно выведенный пером номер 133. Это было странно, потому что, если под пятном стояла цифра 127, на обороте должна была стоять цифра 128, а следующая страница была бы 129-й. Однако вместо цифры 128 на странице красовалось другое пятно.

Я положила том на стол и стала изучать страницы возле корешка. Вскоре у меня не осталось сомнений в том, что некто вырвал из рукописи два листа, причем позаботился тщательно уничтожить следы того, что они тут были. На странице 126 фраза кончалась, на странице с пятном начиналась новая, и если специально не обращать внимания, можно было не заметить, что эта страница на самом деле не 127, а 131. На всякий случай я прочитала текст рядом с исчезнувшими страницами – насколько я могла понять, речь здесь шла о Конраде Рейтерне, который был мужем убитой графини. Судя по всему, он так и не нашел общего языка с окрестными жителями, потому что через некоторое время после убийства его жены они взбунтовались против него и даже пытались осаждать Фирвинден.

– Все ясно, – сказала я Ружке, которая лежала на полу возле моих ног. – В середине прошлого века автор рукописи добросовестно изложил все поступки графа и… учитывая его характер, там наверняка были какие-то зверства… Какой-то щепетильный член семьи набрел на это описание и решил, что оно порочит честь Рейтернов. Он вырвал два листа и замазал номера страниц, чтобы пропажу не заметили. Вот, собственно, и все.