Сто солнц в капле света - Наталья Андреева

– Но вам-то это зачем? Чтобы завтра я непременно была в бриллиантах?

– Затем, что и я собираюсь завтра быть на именинах. У, как там ее?..

– Федосьи Ивановны?

– Именно.

– Да вы умрете со смеху, Алексей Николаевич! После петербургских-то балов? Я сама порою смеюсь, разглядывая этих господ. Они воображают себя прекрасно одетыми, а меж тем от их фраков пахнет крепким табаком, которым жены пересыпают лежащие в сундуках вещи от моли. Они употребляют французские слова чаще, чем русские, притворяясь образованными, а сами продают крестьян отдельно от семьи, хотя законом это запрещено. Я читала в журнале об этом. О законе. Но у нас за большие взятки можно обходить закон, и это уже не смешно, – с горячностью сказала она. – Я не выношу, когда при мне бьют людей, пусть даже это крепостные крестьяне, рабы, люди без души, как о них здесь говорят. Я знаю, что душа у них есть, так же как и у нас, представителей высшего сословия. Но кому до этого есть дело? Поверьте мне, в глубокой провинции не перевелись Скотинины и Простаковы, и не скоро еще переведутся!

– Вы вольнодумством занимаетесь, Александра Васильевна, – сердито сказал граф. – Все это не вашего ума дело. И уж конечно, не женского.

– Да вы же сами это осуждаете!

– Допустим. Но я вам уже говорил, что не в силах изменить существующий порядок вещей. И никто не в силах. А потому оставим эту тему, поговорим лучше о нарядах. Я хочу видеть, как вы затмите местных барышень. Кроме того, я собираюсь с вами танцевать.

– Вы? Со мной?

– Мне, видимо, придется открыть бал, коли уж я там появлюсь, – усмехнулся граф. – Я в этих краях важная персона. И с кем мне прикажете это сделать? С госпожой Скотининой или с госпожой Простаковой?

– А вы разве танцуете?

– Намекаете на то, что я дряхлый старик? Ну уж как-нибудь. Опираясь о вашу ручку.

– Ну конечно же я согласна! Открывать бал!

– Это вы готовы сделать даже с чертом лысым, не то что со старым и дряхлым графом Ланиным! – рассмеялся Алексей Николаевич.

– Не нужно надо мной смеяться.

– Я не смеюсь, я хочу вас осчастливить, – серьезно сказал он. – Ведь это ваш первый бал. Не так ли?

– А… Давайте ваше колье! Но только на один вечер!

Ей хотелось еще разок взглянуть на «сто солнц», но граф достал из сейфа другую шкатулку. Она разочарованно вздохнула, но не удержавшись, спросила:

– Зачем вы возите с собой драгоценности, Алексей Николаевич?

– Это приданое моей покойной жены, как и само имение. Я их отсюда никогда и не увозил. За исключением камня. Что же касается «ста солнц»… Да, этот бриллиант всегда со мной. Но со мной и мои пистолеты.

С этими словами он достал из шкатулки бриллиантовое колье, украшенное огромным сапфиром. Оно и в самом деле было ослепительно, особенно сапфир! Шурочка пришла в восторг и воскликнула:

– Оказывается, я обожаю драгоценности!

– Как и всякая женщина. Я знал, что вам понравится, однако же долго пришлось вас уговаривать, Александра Васильевна. Я полагаю, вам к лицу именно сапфиры.

Он протянул ей колье. Шурочка, замирая, приложила его к шейке и нашла глазами зеркало. И впрямь, ее глаза будто бы сделались еще ярче, и теперь было видно, сколько же в них синевы! Она представила себя в другом платье, с другой прической и зажмурилась от восторга. «Право же, ни одна знатная дама не станет задаваться, коли я появлюсь в таком виде на балу в столице!» – подумала она.

Граф тоже смотрел на ее отражение в зеркале и улыбался.

– Алексей Николаевич, мне, право же, очень неловко, – вздохнула она. – Ваше внимание, а теперь еще и подарки…

– Эти камни мертвы, пока лежат в шкатулке. Ценность бриллиантов весьма условна, Александра Васильевна, ибо ее устанавливают женщины, которые и сами похожие на драгоценные камни. И что вся эта красота без них, без человеческого тепла? Берите, не смущаясь. Вы вернете мне колье в понедельник.

– Да, конечно, – кивнула Шурочка. – Но что же мне, ехать в этом?

Она поискала глазами, куда бы положить колье, и взяла со стола книгу. Бриллиантовое колье она вложила в книгу.

– Французские просветители будут хранить для вас бриллианты, как это замечательно! – рассмеялся граф. – Впрочем, даже те, кто осуждает богатство, не в силах от него отказаться, когда оно само плывет в руки. А как же серьги, Александра Васильевна? Их вы тоже доверите философам или же наденете?

– А что, есть еще и серьги? – жадно спросила она.

Теперь граф просто расхохотался. Но Шурочка не обижалась. Что ж, она его позабавила, но и он ведь ей помог! В самом деле, что ее бальный наряд без украшений, а маменька отвезла в ломбард последние драгоценности, чтобы справить новые платья дочерям и быть не хуже людей. В мечтах Шурочка была уже там, на вечере, среди танцующих дам и кавалеров. Все ее мысли сегодня занимал лишь один предмет – Серж, а вовсе не французские просветители.

Она поспешила домой, чтобы заняться наконец платьем. А это ведь было ее первое бальное платье! И к нему пара обязательных на балу длинных перчаток и бальные туфельки без каблуков. Как же граф угадал! Бледно-голубое платье, а к нему сапфиры! И вот она уже не Шурочка Иванцова, а настоящая красавица, звезда!

Надев платье, она примерила и колье. Потом надела серьги. Осталось разобраться с прической.

– Ах, c,est admirable! Где ты это взяла?! – закричала появившаяся на пороге Евдокия Павловна.

– Граф одолжил мне это колье на один вечер. И серьги.

– Но это же целое состояние! – ахнула Евдокия Павловна. – Это же безумие! Что о тебе подумают?!

– Да не все ли равно? Все уже и так знают, что я езжу к графу. А теперь он мне еще и подарки делает. Так всем и скажи.

– Александрин, ты развращенная и безнравственная особа! Впрочем, чего еще от тебя ожидать?

– Безнравственная особа будет завтра открывать бал с самим графом Ланиным. Попробовала бы этого добиться какая-нибудь из воспитанных барышень, скромница и послушница. Может быть, и пробовали, да только он до сих пор не женат.

– Целое состояние! – жадно повторила Евдокия Павловна, не отрывая глаз от колье и серег.

– Сколько же тогда стоит алмаз?

– Какой алмаз?

– О! Огромный алмаз! Я видела его у графа! Он просто огромный!

– Как же он, должно быть, богат, этот граф Ланин! И думать об этом страшно! Должно быть, он продал душу самому дьяволу!

– Нет, мама, это сам дьявол ему служит. – «Он лежит у него в сейфе, в малахитовой шкатулке», – мысленно добавила она.