Дом на краю темноты - Райли Сейгер

— А вы уйдете, если я скажу, что против?

— Неохотно, — отвечает он. — Но я все равно вернусь, так что можно тогда сразу все обсудить.

— Что обсудить?

— Наше интервью, конечно же, — говорит он.

Я возвращаюсь к пикапу и беру еще два пакета.

— У меня не очень-то много новостей, мистер Принс.

— Ну нет, смею не согласиться. Думаю, горожанам было бы очень интересно узнать, что один из членов семьи Холт снова въехал в Бейнберри Холл.

— Я не въезжаю, — говорю я. — Я, наоборот, выезжаю. Вот ваша статья в двух предложениях.

— Какие у вас планы на этот дом?

— Отремонтировать и продать, надеюсь, с прибылью, — говорю я, кивая в сторону оборудования на лужайке и направляясь к крыльцу. Сначала настольная пила. Потом электрическая шлифовальная машина. Потом кувалда.

— Тот факт, что Бейнберри Холл скоро снова будет на рынке недвижимости, уже сам по себе сенсация, — говорит Брайан.

В глубине души я знаю, что Брайан Принс ни в чем не виноват. Он услышал сенсацию о доме с привидениями, взял интервью у моего отца и записал все, что тот сказал. Он просто делал свою работу, как и Тесс Олкотт делала свою. Винить во всем этом можно только двух людей — моих родителей, хотя даже они не подозревали, что история Бейнберри Холл превратится в такой неуправляемый феномен. И все же это не мешает мне подумывать о том, чтобы схватить кувалду и прогнать Брайана Принса с моей территории.

— Хоть сенсация, хоть нет, я не хочу с вами разговаривать, — заявляю я.

— А ваш отец хотел, — отвечает он. — Но, к сожалению, у него так и не представилось возможности.

Я опускаю пакеты на крыльцо, мои ноги дрожат от удивления.

— Вы общались с моим отцом?

— Не часто, — говорит Брайан. — Но мы продолжали переписываться на протяжении многих лет. И одна из тем, которую мы обсуждали незадолго до того, как его болезнь ухудшилась, заключалась в том, что он вернется сюда и даст мне интервью.

— Полагаю, это ваша идея.

— На самом деле это предложил ваш отец. Говорил, что это будет эксклюзивное интервью. Что мы с ним поговорим в этом же доме двадцать пять лет спустя.

И еще одна вещь, о которой папа никогда не упоминал — возможно, потому что знал, что я попытаюсь отговорить его от этого.

— Он сказал вам, в чем будет суть интервью? — спрашиваю я, обдумывая, могла ли это быть попытка наконец-то признать правду после стольких лет. Своего рода исповедь, совершенная на месте преступления.

Брайан Принс немедленно отвергает эту теорию.

— Ваш отец сказал, что хочет подтвердить все то, что написал в своей книге.

— И вы просто ему потакали? — говорю я, и мое мнение о Брайане Принсе резко меняется. Может быть, он не так уж невинен, как мне показалось вначале. — Хотели слушать, как мой отец врет напропалую, и записывать это как факт?

— Я не собирался упрощать ему задачу, — говорит Брайан, суетливо поправляя галстук-бабочку. — Я хотел задавать трудные вопросы. Попытаться докопаться до истины.

— Правда в том, что он все выдумал, — говорю я. — Это все знают.

— Вряд ли все так просто, — парирует он.

Поскольку Брайан Принс явно не собирается уходить в ближайшее время, я сажусь на ступеньки крыльца. Когда он садится рядом со мной, я не нахожу сил прогнать его. Не говоря уже о том, что мне было любопытно узнать, почему же, по его мнению, мы покинули Бейнберри Холл.

— Вы расследовали его заявления? — спрашиваю я.

— Тогда еще нет, — признается Брайан. — Во-первых, у меня не было доступа к этому дому. К тому же у меня были и другие новости.

Я закатываю глаза.

— Вряд ли они были такими уж важными. Лживая история моего папы была на первой полосе «Газетт».

И поэтому, хотела я добавить, другие новостные агентства уделяли ей так много внимания. Если бы статья Брайана была где-то в середине, никто бы ее даже не заметил. Но, поместив ее на первой странице вместе с особенно зловещей фотографией Бейнберри Холл, «Газетт» подтвердила ложь моего отца.

— Если бы наш дедлайн был на день позже, история вашей семьи даже не попала бы в газету. Но я узнал об исчезновении Дитмер только на следующее утро после выпуска того номера.

Все мое тело замирает при упоминании Петры.

— Я думала, что она сбежала.

— Как я вижу, вы уже поговорили с шефом Олкотт, — говорит мне Брайан с елейной улыбочкой. — Это официальная версия полиции, кстати. Что Петра сбежала. Пожалуй, это звучит лучше, чем заявление о том, что шестнадцатилетняя девочка исчезла при загадочных обстоятельствах, а они слишком глупы, чтобы разобраться, что случилось на самом деле.

— А что случилось, по вашему мнению?

— Это один из вопросов, который я хотел задать вашему отцу.

Меня изнутри заполняет неприятное чувство. Хотя я не совсем понимаю, к чему клонит Брайан, его тон уже говорит о том, что мне это не понравится.

— А зачем его спрашивать? — удивляюсь я. — Мой папа же не заставлял Петру сбегать…

— Она исчезла, — вмешивается Брайан.

— Исчезла. Пропала. Какая разница, — я встаю и иду к пикапу, не желая больше слушать Брайана. — Мой папа не был в этом замешан.

— Я тоже так думал, — говорит Брайан все еще с крыльца, все еще улыбаясь, все еще делая вид, будто это обычный дружеский визит, хотя и очевидно, что это не так. — И только потом — через несколько лет после выхода книги вашего отца — я начал подозревать, что эти события могут быть связаны.

— Как?

— Для начала, Петру Дитмер последний раз видели 15 июля — в ту же самую ночь вы уехали из дома. Слишком странно, чтобы это было совпадением, не находите?

Эта новость ударяет меня наотмашь. У меня так кружится голова, что мне кажется, я сейчас упаду в обморок. Это так неожиданно, что мне приходится прислониться к грузовику, чтобы не упасть.

Петра Дитмер исчезла в ту же ночь, когда мы уехали из Бейнберри Холл.

Брайан прав — это действительно кажется бо́льшим, чем просто совпадение. Но я не знаю, что еще это может быть. Петра, конечно же, не сбегала с моей семьей. Уж такое я бы точно запомнила. Кроме того, шеф Олкотт была в тот вечер в нашем номере в «Двух соснах». Разумеется, она бы заметила, если бы там сидела шестнадцатилетняя девочка.

— Думаю, вы преувеличиваете, — говорю я.

— Разве? Я читал книгу вашего отца много раз. Там он много говорит о Петре Дитмер. Даже учитывая разницу в их возрасте, кажется, будто они были близки.

Он так сладострастно произносит это слово, что у меня в жилах закипает кровь. Да, Петра часто упоминалась в книге, и часто в ключевые моменты. Этого нельзя отрицать, особенно теперь, когда у меня есть фотографии с доказательствами. Но это не значит, что она и мой папа были, пользуясь эвфемизмом Брайана, близки.