Полдень сегодняшней ночи - Дмитрий Володихин

Что там крикнул воевода, Мечников даже не услышал, услышали его рефлексы. Новобранец бежал зигзагом за Машенькой и Бойковым по пустырю – к недостроенному зданию. Откуда-то из серых лабиринтов вылетали сгустки тьмы размером с кулак и на огромной скорости разбивались о «прозрачные щиты» троицы. Один из них угодил в опору высоковольтной линии. Громкий шип, облачко пара, и вниз закапала жидкая сталь…

Он ворвался в развалины, и сейчас же стена сбоку разом осыпалась бетоном, кафелем, ржавой арматурой, что там еще было внутри? Мечников по колено в обломках, лицо серое с алым: чуть-чуть запоздал повернуть щит, посекло ему щеку каменной крошкой…

– Эй, ты жив там? – машкин голос.

– Жив!

– Тогда живей давай! Пошевеливайся!

Мечников побежал на голос. На полу шевелились какие-то обрубки чего-то живого и смертельно опасного: какой-то гибрид актинии и скорпиона, и все это светится изнутри, искрит, пошевеливает разрезанными лапками, или что там у него. Перепрыгнул. Активизировал Лезвие. – «Секунд на десять раньше это нужно было сделать!» – Тут все здание тряхнуло. С потолка посыпалась штукатурка. Тряхнуло еще раз сильнее. Он упал, поднялся, и сейчас же началось какое-то светопреставление. Стены заходили ходуном, вдалеке послышался вой. Утробное завывание, как у кошки, которая решилась принять последний бой. Только во много раз громче. Иногда оно прерывалось взвизгами: надо полагать, «кошку» чем-то лупили. Послышались командные вопли Бойкова. – «Значит бьются, а я тут застрял!»

Он попытался встать, но моментально вновь был сбит с ног. Еще разок – с тем же успехом. Но упрямый младший витязь Павел Мечников шажок за шажком продвигался вперед, на шум боя. И вдруг наткнулся на стену. Огляделся. Неведомо как его затянуло в каменный колодец. Стены – кругом, потолок, кажется, медленно опускается. Мечников не успел почувствовать страх. Скорее, гнев. Что там режет Лезвие? Металл, органику, магические поверхности? Бетон не режет? Какой это, распрот-твою бетон, один обман, а не бетон! И он раскромсал магическую обманку Лезвием, выскочил в очередной коридор. Позади немедленно обрушился потолок, каменный обломок размером с лошадиную голову вылетел наружу и завертелся по полу.

Наконец, он увидел их вдалеке. Всех троих. Две человеческие фигуры и несусветное месиво из щупалец, мечей, зубастых пастей, живых молотов, хвостов с иглами. Оно (месиво) курилось какими-то магическими дымками, извергало пламя, выло, бросалось вперед, отскакивало и вновь бросалось. «Опыта у нее нет… Господи!»

Павел почувствовал давление на свой «прозрачный щит». Нечто пыталось отбросить его, а лучше – расплющить о стену. Он чуть подался назад, потом разозлился, воззвал к Высшей помощи, мысленно отломил кусочек защитного экрана и бросил его в преображенную ведьму. Взвизг! – «Попал, надо думать».

Бойков и Машенька теснили ведьму к тупичку, не давая ускользнуть в боковые проходы. Та металась, билась, наскакивала, пытаясь найти брешь в стене их защиты. И… понемногу отступала. Бойков вычерчивал тонкие узоры смертоносным лезвием, обрубал ложноножки, пасти… Он двигался так быстро, что его было едва видно: прыгал, отталкиваясь от стен, чуть только не бегал по потолку. Машенька просто выдавливала ведьму к тупичку, опасаясь, надо полагать, высунуться со своим лезвием из-за щита. Павел попытался достать чудовище издалека… Может быть, даже и достал, но тут же получил удар в руку – как будто ломом! Чуть не выпустил Лезвие из рук, пальцы заныли, занемели.

– Дави! Просто дави! – закричал ему Бойков.

И он давил. Потерял счет времени. Сколько прошло – секунды или часы? Кулак понемногу распухал… Устал. Кажется, чудовищу стало труднее уворачиваться и бить – против троих. У Мечникова пот выступил на лбу…

Кончилось. Воевода достал-таки ее Лезвием. Все магические страшилки понемногу таяли, испарялось… вот их не стало совсем. На полу в луже крови лежала женщина. Лицом вниз. Воевода осторожно перевернул ее, всмотрелся. Мертвее не бывает…

– Боже мой! – поразился Бойков, – какая дурнушка…

В ответ на это моментально среагировала Машенька. С обидой в голосе она сообщила обоим глупым мужчинам:

– Некрасивых женщин не бывает!

– По-моему, их абсолютное большинство, – флегматично заметил Мечников.

– Да ты просто дурак, mon cher!

– Маша, наверное, скоро придется ликвидировать тебя…

Госпожа младший витязь с наслаждением отвесила ему пощечину.

13 июня, 13.25.

– Минус два, – подвел итог Бойков.

12 июня, трудовой день

– …Возьми вот это и одень, – говорит полковник.

И впрямь, не обойдешься без такой штуки. С собачьей мордой, с языком до пупа и мокрым шнифтом по городу запросто не походишь. А въезжали они как раз в Москву. Был тут раза два на «гастролях» Песья Глотка, природный костромитин, еще при человечьей жизни, и Москва ему не глянулась: толпление, толпление, шума сколько… Хозяин сказал: «Отправляемся за подмогой». И вел Песья Глотка осторожно, боялся наткнуться на тех, из-за кого погорел Дан. Но потом ему Зеленый Колокольчик объяснил: «Наш бой, он вроде ритуала. И я знаю, и они знают, где примерно это произойдет. Так что не бойся. Засады не будет. Не то место и не те бойцы».

На самом на въезде в город Хозяин звякнул бабьими своими погремушками, пошептал какой-то тарабарщины и сказал:

– Сунь руку в карман, джентльмен удачи.

Песья Глотка, ясно, сунул. Ну, ничтяк! Формы бесячьей как не бывало, а вместо нее – костюмчик цвета травы, галстучек, фирменные котлы «Ролекс»… Прикид как положено. Песья Глотка перед последней разборкой три года работал на Узбека, не быком простым, нет, бригадиром! – а все равно при таких крутых делах не ходил.

– Рули к обочине. На ходу не разберешься.

Зарулил. Покопался в карманах. Потр-роха волчьи! Лопатник с баксами… пятьсот… шестьсот…

– Не считай, их там шестьсот шестьдесят шесть. И рублей столько же.

Еще ксива – от настоящей не отличишь. Гражданин суверенной Белоруссии Вадим Рыбачонок. Пушка. Макаров с запасной обоймой… ох и не хрена тебе: тут же справка, мол, разрешается носить… личная охрана при персоне такой-то… Права. И еще одна справочка… Т-твою-то мать, какая справочка. В прошлой жизни Песья Глотка за полное западло держал бы и близко подойти к такой бумажке. Но теперь, видишь ты, другие расклады. Короче, медицина-печати-подписи, что на роже у него… вырос атавизм. Ки-но-ло-ги-ческий.

Начальник тоже крутой… все типа так у него… ну, в глаза не лезет. А вот вынул зажигалочку, а на зажигалочке слово «Данхилл», и такая эта зажигалочка… лоха за одну такую зажигалочку без понтов замочат на раз. И хренюшка на галстуке, ну рыжуха-то рыжуха, а камушек в ней какой! Загляденье, а не камушек. Этому камушку – две квартиры цена. Или крутая тачка. Нулевая притом. Ну и пиджачок, понятно, как положено. Авторитетный такой прикид, серьезный, как у человека. Тряпки-то зеленые делись куда-то.