Происхождение Каббалы - Гершом Шолем

Очень краткая и потому довольно неясная цитата из «Великой Тайны»: «Ибо у Бога есть место [мошаб] милосердия» (Reshith ha-Qabbalah. 237), может предполагать связь между мистицизмом престола и ипостасями миддот. Но неясно, в каком контексте это высказывание первоначально появилось в источнике. Идея о «престоле милосердия» также известна по обычной Агаде. В таблице логосов, в разделе 96, и, возможно, также в тексте, служившем образцом, в «Великой Тайне», престол — это шестой логос. Возможно, этот отрывок также происходит из того же контекста, что и перечисление десяти логосов как сил Меркабы.

является как название эона во многих гностических системах). Лишь позже начался процесс разделения, в процессе которого сущности Меркабы начали считаться символами высших сущностей в божественных силах. Полагаю, возможно с точки зрения системы определить, когда именно начался этот процесс, даже хотя мы не можем установить дату с точностью: он начался, когда Шехина Бога стала отождествляться с последней из этих десяти сил. Это отождествление (о котором больше будет сказано далее) уже не допускало соответствия мира Меркабы с миром божественных миддот иначе как через толкование символов первого из них в новом смысле. Этот процесс был, в сущности, закончен ко времени редактирования Бахир, но следы прежнего положения дел сохранились во многих местах. Вот отчего трудно истолковать такие тексты, как разделы 115 и 123, которые ещё предполагают другую концепцию.

Это также объясняет тот факт, что некоторые параграфы, очевидно, происходят от источника, который пока ещё ничего не знал о каббалистическом символизме сефирот. Вместо этого божественные имена и их связь с Меркабой толкуются таким образом, что складывается впечатление чтения древнего текста Меркабы. Это идеально согласуется с характером Раза Рабба, хотя отрывки такого типа вполне могли быть позаимствованы из параллельного источника. Фрагменты такого рода — это очевидно связанные разделы 76 и 88. В разделе 76 устанавливаются отношения между божественным шем ха-мефораш из двенадцати согласных и семьюдесятью двумя именами. Там сказано, что имена Бога «образуют три сонма [возможно, слово „иерархии** подойдёт лучше], и каждый сонм похож на другой, и его название подобно другому», поскольку, в сущности, каждый сонм «запечатан» Тетраграмматоном. Раздел 88, снова поднимая тему этих сонмов, описывает, по крайней мере, фрагментарно, «области» или «сферы» (на иврите: мемшалот) [199] которые относятся к каждому из трёх сонмов:

Первая — это свет, и [это] свет совершенной жизни. Вторая — это святые хайот, офаним и колёса, галгалим Меркабы. Все сонмы Святого, да будет Он славен, прославляют и хвалят, и славят и освящают царя, который облачён в святость и прославлен в совете святых, могучего и вызывающего благоговение царя, и они венчают его тройственной святостью [из Ис. 6:3].

Здесь ясно видно, как гностический язык («свет совершенной жизни» — такое выражение сильно приближает нас к языку мандейских текстов) вторгается в текст Меркабы, узнаваемый по стилю и характерному акценту на Трисвятом. Выше Меркабы, строго говоря, находится высшая «область», «свет совершенной жизни», и эта концепция не повторяется нигде больше в Бахир или в старой каббалистической литературе. Гностический язык здесь сочетается с языком традиционных текстов Меркабы. Это сочетание, без сомнения, произошло на Востоке, в текстах, которые добрались до редакторов Бахир только фрагментами (например, третья «область» в нашем тексте отсутствует). Точно не случайно, что раздел 88 встречается поблизости от текстов, которые, как мы показали, имеют литературную связь с «Великой Тайной», но, с другой стороны, также претерпели гностическую ревизию, то есть разделы 85, 86, 89 и 90.

Другие цитаты из «Великой Тайны» уже не имеют своих аналогов в Бахир. Например, стоит отметить замечание, приписанное здесь р. Ишмаэлю: «Я видел верного посланника и Князя Лика, и у них был одинаковый облик, и все они жертвовали и славили Святого, да будет Он благословен, и сказал ...» — но далее следует ничто иное, как начало второго параграфа евлогии молитвы кадиш, которая, таким образом, уже была известна здесь в практически стандартном общепринятом тексте[200]. То, что Моисей, «верный посланник»[201], имеет то же лицо, что и ангел Метатрон, «Князь Лика», и вместе с ним совершает небесную литургию — это идея, которая не встречается в известных нам текстах Меркабы. Должно быть, существовали круги, в которых спекуляции о Метатроне, чья связь с Моисеем засвидетельствована в Талмуде, Sanhedrin 38b, зашли гораздо дальше, вплоть до предположения, что, когда Моисей вознёсся к Метатрону, последний вышел встретить его, показав своё лицо. За этим утверждением вполне могли стоять рассуждения более широкого плана относительно природы связи между Моисеем и Метатроном.

Язык цитат из Раза Рабба, как и язык Бахир — это смесь арамейского и иврита. Во многих диалогах складывается впечатление, что использованная Раза Рабба перемежалась добавлениями более позднего стиля[202]. Упоминается сотворение голема таким образом, который тесно связан с разделом 136, хотя неясно, происходит ли отрывок от комментатора или из источника. Текст гласит: «Если человек создаёт существо посредством книги Йецира, он имеет власть создать что угодно, кроме одного»[203]. Не сказано, что именно, но это вполне может быть язык, как предполагается во многих параллельных текстах и в Бахир. Это высказывание вполне может быть интерполяцией комментатора, особенно поскольку он явно обращается к книге Йецира. Однако, непосредственное продолжение, которое отсылает к неким источникам в «Великой Тайне», продолжает предыдущие ангелологические цитаты замечанием: «есть манускрипты, в которых сказано ...», словно процитированное ранее встречалось во всех манускриптах, а следующее далее фигурировало только в некоторых из них. Тем не менее, вполне возможно, что именно высказывание о создании голема — это интерполяция автора. Если это не так, текст окажется ещё более значительным.

Вывод остаётся ясным: книга Бахир составлялась не как совершенно новое вдохновение гностического характера. Напротив, она опиралась на источники, частью реконструированные и частью выведенные аналитически. Эти совсем не однородные источники происходили с Востока. Легко понять, как они могли появиться там в связи с литературой Меркабы или некой другой чисто гностической традицией; их появление на Западе, с другой стороны, было бы необъяснимо. Остаётся вопрос, сопровождалась ли передача этих фрагментов устной традицией, которая уже очертила направление, которым следовали группы, сделавшие их предметом своих размышлений. Учитывая всё сказанное, совершенно уместно было бы искать эти круги где-то во Франции, в связи