Дива Никотина - Айан Гейтли

Первые два года свободы французские любители табака были единственными гражданами европейских стран, которые курили не облагаемый налогом табак. Долго так продолжаться не могло — революционеры унаследовали государство-банкрота, а налог на табак был простейшим способом пополнить его казну. 29 января 1791 года в Национальном собрании прошли очень важные дебаты, на которых закон поставили выше необходимости. Великий деятель революции Мирабо приводил доводы в пользу единого табачного налога, хотя и не такого большого, как до революции. Ему противостоял депутат Родерер, утверждавший, что любой табачный налог это преступление против бедных и оскорбление революции. Родерер предложил разрешить любому желающему выращивать, изготавливать и продавать табак без налогообложения. Дело кончилось компромиссом — незначительным табачным налогом, который мало кто из французов платил.

К счастью для французских финансов к власти пришел человек, готовый поднять налоги на табак. Наполеон Бонапарт, командующий французской армией в Италии, победитель Австрии, в 1799 году стал одним из трех консулов, на которых было возложено управление Францией. К 1807 году он атаковал и разбил австрийцев, пруссаков и русских и положил конец Священной Римской империи, просуществовавшей с 962 года. Сам Наполеон табак нюхал (любимое времяпрепровождение времен ancien regime) и раз в неделю покупал килограмм нюхательного табака, что эквивалентно ста выкуренным сигаретам ежедневно. Наполеон коллекционировал дорогие табакерки — из драгоценных металлов и слоновой кости, янтаря и черепахового панциря, украшенные картинками и медалями с изображением таких тиранов и самодержцев, как Юлий Цезарь и Александр Македонский. На крышечке любимой табакерки, которая приносила ему счастье, был портрет его первой жены Жозефины Богарнэ.

Наполеон ввел табачные налоги, которые вскоре стали приносить больше дохода, чем в королевской Франции. Его армии не только перекраивали политическую карту Европы, но и меняли ее табачные привычки. Страх и голод, который они с собой принесли, отчасти послужили причиной повышенного спроса на табак; перемены общественных структур также способствовали распространению курения в странах, которые раньше осуждали его или пренебрегали им в пользу нюханья табака, этого безумия XVIII столетия.

После того как Наполеон покорил континентальную Европу, в Старом Свете ему противостояла только Великобритания. Защищенная военно-морским флотом, в 1805 году уничтожившим объединенный флот Франции и Испании в Трафальгарском сражении, она была неприступной. Наполеон объявил континентальную блокаду и запретил союзникам Франции торговать с Великобританией. Россия, еще до поражений под Аустерлицем и Фридландом связанная с Англией, проигнорировала блокаду, и Наполеон решил проучить Россию мечом. Для вторжения в Россию он собрал огромную армию и готовился к войне. Лев Толстой в романе «Война и мир» рассказывает, как русские аристократы собирались в доме графа Ростова, курили «турецкие трубки из охотницкой коллекции» и обсуждали надвигающийся конфликт:

Привычка курить пришла в Россию из Азии, где на досуге курили кальян через янтарный мундштук. Курение было удовольствием для богатых людей, но когда Наполеон вторгся на российскую территорию, курить приучились и солдаты. Сходное произошло во время Тридцатилетней войны около двух веков назад, когда усталость от сражений привела к спросу на табак, чьи свойства оказались для солдат незаменимыми. В походных условиях кальян не годился, поэтому у русских солдат появились иные курительные принадлежности, в том числе сигары, которые были популярны в наполеоновской армии благодаря поставкам испанских союзников.

Испания была слабым звеном в континентальной блокаде — английские корабли вполне могли высадить десант на испанских берегах. Наполеон сумел усилить блокаду после того как испанцы, увлекшись нескончаемой борьбой за трон, приняли его брата в качестве кандидата. Генералы решили спор в его пользу, в Испании был объявлен новый король, и Жозеф Бонапарт стал править оккупированной Францией страной.

Одна из французских армий для поддержания уважения испанцев к новому монарху была расквартировала в Андалузии, где солдатам были доступны изделия Севильской табачной фабрики. Ассортимент фабрики расширился от нюхательного табака XVIII века до трех типов сигар и необработанного tobacco picado. Новые изделия были связаны с переменами в потреблении табачной продукции: колониальное курение понемногу вытесняла в Испании привычку нюхать табак.

Несмотря на то, что испанское духовенство неизменно поддерживало нюханье табака как наиболее благоразумную форму его употребления, а курение, т. е. пребывание с сигарой во рту, вероятно, считало унизительным для достоинства, испанские богатые сословия стали любителями сигар, которые они курили открыто, позабыв о их языческом происхождении. Их потребление поощряло и исконно андалузское развлечение — бой быков, модное здесь зрелище, с непременной для идальго сигарой. Фабрика производила три разновидности сигар, различающиеся величиной и ценой. Самой маленькой и дешевой была «Кадис», кончики которой были перевязаны белой нитью, за ней следовала «Папантес» — средних размеров с красной нитью, самой большой и дорогой была «Пурос» — ее предпочитала элита, включал короля Фердинанда VII. после отречения которого королем стал Жозеф Бонапарт.

Офицеры французской армии, захватившие Андалузию, курили «Пурос» — самое изысканное предложение Фабрики, а солдаты были без ума от «Папантеса» и «Кадиса», но и офицеры и солдаты игнорировали последнюю разновидность табака, изготавливаемого Фабрикой — tobacco picado (дословно «табачная крошка»), который курили испанцы-бедняки. Таким образом, когда табак распространился в Испании, его население (в основном сельское) выбрало курение и. подражая своим предшественникам ацтекам, курило табак, завернутый в лист кукурузного початка. Горожане заменили кукурузный лист бумагой и то, что у них получилось. назвали papelote. Раннее изображение papelote имеется в «Комете» Гойи (1778).

Papelote открывала самые разные возможности для курения табака. Когда табака было мало, можно было скручивать тонкие papelotes; если не было любимой курильщиками тонкой бумаги из Валенсии, брали страницу из книги или кусок газеты. Каждый самостоятельно скручивал себе papelote. и способов делать это было не меньше, чем курильщиков. Велись горячие и порой жестокие споры о том, какой из этих способ самый лучший.