Холостяки попадают в рай, или Наследница английских лордов - Дарья Калинина

– А Клепа ее даже не увидела! Бедняжка, она так и не очнулась после наркоза! Диабет плюс слабое сердце. Клепу спасти не удалось!

Первое время Арнольд горевал страшно. Он не хотел видеть ребенка, который, по его мнению, стал виновником этого несчастья. Отказывался брать крошку на руки и даже просто подходить к кроватке. Все заботы о новорожденной взяла на себя Мария Борисовна. Она кормила, пеленала и стирала подгузники маленькой Маргошки.

– А потом приехали они.

Они – это родители Клеопатры. Несчастные, потерявшие дочь люди хотели забрать с собой хотя бы крохотную внучку. Но этому неожиданно воспротивился Арнольд.

– Нет! Это моя дочь! Можете помогать в ее воспитании. Но отдать ее вам насовсем я не могу! И не просите!

Мария Борисовна, присутствующая при этом разговоре, даже прослезилась от счастья. Наконец-то у брата проснулись отцовские чувства! Теперь он полюбит малышку. И они все заживут счастливо. Пусть и без Клепы, но они сумеют сделать так, чтобы Маргошка ни в чем не нуждалась. И чтобы в их доме вновь поселилась радость.

Английская бабушка осталась с внучкой. Когда Маргошка подросла, она взяла ее с собой в Англию. Арнольд и Мария тоже поехали с девочкой и были поражены тем великолепием, в котором жили родители их любимой Клеопатры.

– Настоящий дворец! – шептал Арно, гуляя по лондонскому дому тестя и тещи. – А у них есть еще и поместье с конюшнями. И можешь себе представить, они до сих пор устраивают охоту на лис! И держат собачью свору!

Марии эта забава английской знати не казалась такой уж замечательной затеей. Что веселого в том, что куча богатых бездельников и их собаки гонят одну-единственную, ни в чем не повинную лисицу? Но Мария отдавала себе отчет, насколько сильно образ жизни родителей Клеопатры отличается от их собственного.

– Послушай, мы должны оставить девочку тут! – заявила она брату. – Так будет лучше для всех!

Но он, всегда такой приветливый и теплый, вдруг взбесился и накинулся на сестру с упреками:

– Ты свихнулась! О чем ты только говоришь?! Не вздумай даже заикнуться об этом лорду! Убью!

Глаза Арно внезапно сделались такими нехорошими и мутными, что Мария даже испугалась. Но в то же время – и обрадовалась. Права она оказалась! Брат полюбил их малышку! Даже слышать ничего не хочет о том, чтобы расстаться с ней.

– Но ты пойми, – попыталась она урезонить брата. – Тут девочке будет лучше. Гораздо лучше. Мы с тобой никогда не сможем обеспечить ей те же условия, что ее бабушка и дедушка.

– И думать не смей об этом! – отчеканил Арнольд. – Костьми лягу! День и ночь буду вкалывать как каторжный! Но моя принцесса не будет знать нужды ни в чем!

Однако Арнольду Борисовичу повезло. Английские родственники помогли зятю встать на ноги. И ловкий от природы Арнольд с их помощью быстро пошел в гору.

– Сначала один кооператив, потом второй, третий. А через год Арнольд приобрел бывшую ткацкую фабрику. Вложил в нее не так уж много денег. Приобрел новое оборудование. Поставил своих рабочих, которых привез из деревень – такие были готовы работать за очень небольшие деньги. И бизнес пошел.

Мария Борисовна, наблюдая, как ее брат прочно становится на путь капитализма, лишь хмурилась. Не о том мечтала Клеопатра! Не тому она хотела учить свою дочь. И Мария, чувствуя ответственность перед погибшей подругой, пыталась учить Маргошку тому, что считала нужным и правильным.

Арнольд сначала смеялся над стараниями сестры. Сделать из его дочери ярую коммунистку? Какая чушь! А потом его эти старания сестры стали даже раздражать. Скандал разразился, когда вернувшийся из командировки Арнольд Борисович застал в гостиной своего дома десяток плохо одетых и немытых подростков от десяти до четырнадцати. Некоторые из них курили. И, как учуял Арнольд Борисович, вовсе даже не табак. Некоторые были пьяны, а двое грязных мальчишек с давно немытыми головами лезли обниматься к девушке. Увидев это, Арнольд содрогнулся. Потому что той самой девушкой была его дочь, его Маргошка. И в каком виде!..

Все общество вылетело из дома в считаные секунды. А Мария имела весьма неприятный разговор с братом, в ходе которого выяснилось, что она и понятия не имела, чем занималась Марго со своими друзьями. Встретив «деток», как выражалась наивная учительница, она уходила к себе в комнату, предоставляя племяннице самой развлекать своих гостей.

– Видел я, как она их развлекала! – свирепея все больше, заявил Арнольд Борисович. – Ты не справилась со своей ролью. С этого дня в доме будет жить гувернантка. А ты, Мария, можешь приходить к нам лишь в гости! Твое влияние на Марго слишком тлетворно, и ты слишком мягкий человек, чтобы я мог позволить тебе и дальше воспитывать девчонку.

Возможно, Арнольд потом и раскаивался, что тогда погорячился и прогнал сестру, заменившую его дочери мать. Но не ее, Марии, вина, что Маргошка питала прямо-таки патологическую страсть ко всякого рода отбросам общества. Они притягивали к себе неопытную девочку, словно магнит. И гувернантке приходилось смотреть в оба, чтобы не допустить близкого контакта своей подопечной с каким-нибудь уличным музыкантом – бродягой в грязной хламиде и рваных ботинках.

– Почему ее так тянет к такого сорта людям?! Почему она выбирает себе друзей из самых низших слоев общества?! Почему не дружит с детьми моих друзей? – возмущался отец.

Арнольд Борисович искренне недоумевал: почему Марго не хочет дружить со скрипачом Костей или шахматистом Геной? Ну что хорошего в грязных бродягах, обвешанных кожаными фенечками, костяными бусами и амулетами? Ведь от них воняет так, что даже насекомые не решаются приблизиться к ним ближе чем на десять метров.

– Пойми, может быть, эти ребята по-своему и интересны, но никто из них никогда не займет подходящего места в обществе, – твердил он дочери. – Они – изгои. И навсегда таковыми останутся.

Но Марго, уже «испорченная» воспитанием коммунистически настроенной тетки, возражала:

– А что ты называешь «подходящим местом»? И как быть, если эти «подходящие места» уже давно предназначены для детей твоих знакомых? Как жить остальным? Им просто ничего не остается в этой жизни. Все уже занято тобой и тебе подобными!

– Так что же! – ярился Арнольд Борисович. – Нам встать и уступить место этим голодранцам? Ты это мне предлагаешь?

– Не знаю. Только нехорошо унижать людей только из-за того, что у них нет денег!

– Совести у них нет, а не денег! Посмотри, как они выглядят! Рядятся в лохмотья!

– Это вызов обществу.

– Какой вызов? Какому обществу? Разуй глаза, Рита! Это элементарная лень! Они не моются, потому что не хотят. Они не стирают свою, с позволения сказать, одежду! Они вшивые!

– Не все же…

– О господи! Моя дочь якшается с нищими! Ты такая же блаженная идиотка, как и твоя мать!

Эти слова помимо воли вырвались у Арнольда Борисовича и больно отозвались в сердце Марии Борисовны, присутствовавшей при этом разговоре. Так вот как относился Арно к своей жене! Блаженная идиотка! Надо же! А со стороны ей всегда казалось, что они обожали друг друга.